Вейн
Шрифт:
— Но…
Ксандр усмехнулся.
— У меня есть плохая привычка, Вейн.
— Какая? — у Вейн вдруг испуганно заколотилось сердце. Он мягко положил ладони ей на талию и прижал к себе.
— Получать то, чего хочу, — тихо сказал он и поцеловал ее.
Она дернулась в его руках, но он лишь прижал ее крепче. И нежно тронул ее губы, легко, почти неощутимо. Его руки скользнули по телу девушки, и левая ладонь легла на ее затылок, придерживая и осторожно
Вейн вскинула подбородок и отвесила ему звонкую пощечину.
— Да как вы смеете! — выдохнула она.
Он неотрывно смотрел на ее губы, потом медленно перевел взгляд на глаза. То, что она ударила его, Александр, кажется, даже не заметил. И если бы не красное пятно на его щеке, Вейн сама бы подумала, что сделала это лишь в своем воображении, настолько неподвижно он стоял.
— Вы… вы…— возмущенно начала она, чувствуя, как дрожат губы. Стало почему-то ужасно обидно, только она не понимала отчего. Внутри дрожало что-то злое и темное, хотелось ударить его еще сильнее.
— Я вас напугал, — медленно произнес он, хотя в глазах не было ни капли раскаяния. Только легкое удивление.
Она поспешно отошла от него и вскинула голову.
— Вы меня не напугали, дер Александр, — как можно холоднее сказала. — Вы меня возмутили. Все эти разговоры о столь ненужных правилах и приличиях были для чего? Чтобы совратить нареченную своего брата? Это подло и мерзко. Скоро состоится церемония и я… вы… мы…
Она все-таки сбилась, вспыхнула, схватила свои туфли и выскочила в коридор.
Вейн пронеслась по лестнице и галерее так, словно за ней гналась сама Тьма. Влетела в свою комнату и в ярости швырнула туфли о стену. Каблук на одной туфельке надломился и треснул, и это окончательно расстроило девушку. Она опустилась на пол, пытаясь сдержать слезы и не понимая, что именно ее так расстроило. Поцелуй? Так она и раньше целовалась. Конечно, тайком от родителей и даже Люси, но ее как-то поцеловал сын соседского дера. С ним они частенько дрались в детстве, но вырос он во вполне привлекательного парня. И неровно дышал к Вейн, так неровно, что даже грозился выкрасть ее и тайно обручиться, хоть и знал прекрасно о состоявшемся еще в детстве наречении. Да и сам Рауль тоже с детства был помолвлен с дочерью какого-то дера из соседних земель.
Конечно, Рауль ее так и не выкрал, зато как-то поймал в темном коридоре, когда мистрис были увлечены беседой за чашечкой душистого чая, и попытался засунуть язык ей в рот. Вейн сопротивлялась, но больше для вида, потому что ей было любопытно, как это, целоваться. А Рауля она знала с детства, ничуточки не боялась, так почему бы не удовлетворить свою любознательность? Исключительно в исследовательских целях, конечно.
Впрочем, изучение сего процесса девушку сильно расстроило. Ничего похожего на чувства, описанные в скандальных книгах дера Оливьера, которые она читала тайком от отца, Вейн не испытала. Напротив, было противно и гадко, когда язык Рауля начал быстро ощупывать
Зато сегодня, когда теплые губы Александра прикоснулись к ее губам, и его руки сжали тело… Вейн закрыла глаза, вспоминая. Она испытала не только то, что описывал дер Оливьер, а гораздо, гораздо больше. Она даже не думала, что легкое касание губ мужчины может заставить тело до такой степени ослабеть и задрожать. И именно это ее испугало, то, насколько сильно ей захотелось обвить руками его шею, прижаться крепче, почувствовать его всей своей кожей, всем телом… обнаженным телом.
Вейн в ужасе приложила руки к горящим щекам. О, виры! Да она хуже продажных девок, о которых ей рассказывала тайком старая Бета, и участью которых пугали девочек из благородных семей! Позор, какой позор! Она желала чужого мужчину, постороннего, хуже того, брата своего жениха! В то время как к самому Лерану не испытывала ровным счетом ничего, кроме легкой симпатии!
Девушка сжала зубы, приказывая себе успокоиться. Это ничего не значит. Все произошедшее в музыкальном зале просто… ошибка. Она не знала, для чего Александр сделал это, возможно, поддался порыву? И конечно, Вейн не станет рассказывать об этом ни мистрис, ни даже Люси. Она постарается забыть. В конце концов, это всего лишь поцелуй. Даже не поцелуй, а так, легкое прикосновение губ. Ничего страшного.
Когда в комнату ворвалась румяная с мороза Люси, Вейн все еще сидела у окна, задумчиво рассматривая заснеженные просторы. Сестра схватила ее за руки и закружила по комнате.
— Вейн! Ну перестань хмуриться! У тебя испортится цвет лица, и появятся морщины. И Леран тебя бросит. Посмотри, какой чудесный день! Ты даже не представляешь, как в долине здорово! Какие там продают украшения! А деревянные поделки! А камни! А шелка! Даже из-за Перевала приезжали торговцы! Ты все пропустила со своей хворью!
Она затанцевала по комнате так, что шляпка сбилась набок, и золотые кудри Люсинды чуть растрепались. Румяное лицо в обрамление розовых лент выглядело сегодня на редкость привлекательным. Впрочем, Люси всегда была красавицей, и невозможно было удержаться от улыбки, глядя на ее щечки с ямочками и яркие голубые глаза. Ворох желтых и сиреневых юбок, словно пена, кружились вокруг ее ног, и Вейн поневоле залюбовалась ею - такой схожей с ярким и свежим весенним цветком.
— Рада, что ты хорошо провела время и повеселилась, — рассмеялась она и потянула носом. — Ого, Люси! Ты, кажется, попробовала хмель?
— Совсем капельку, — сестра ничуть не смутилась. — Леран сказал, что в северных землях хмель дают даже юным девушкам, потому что без него можно замерзнуть насмерть!
— Ну да? — усомнилась Вейн. — И что на это сказала мистрис Алесс?
— А мы ей не рассказывали! — Люси хитро подмигнула сестре, бросила шляпку на кресло и плашмя упала на кровать. — Ах, Вейн! Мне так хорошоооо!
— Да ты просто пьяна! — возмутилась старшая. — И сними сапоги, я на этой кровати вообще-то сплю!