Вейн
Шрифт:
Вернулся только через два дня, когда Вейн уже металась по городу, не зная, где его искать. Пришел, как ни в чем не бывало, правда, помятый и взъерошенный, с красными следами на шее, то ли от поцелуев, то ли от укусов и ощутимым запахом застарелого хмеля.
— Скучала, принцесса? — протянул он, вальяжно развалившись на ее кровати.
Вейн яростно блеснула глазами.
— Не очень.
— Ведьма, — ласково проворковал
И тут же перевернулся на другой бок, закинул ноги в грязных сапогах на ее подушку и захрапел. Вейн фыркнула и спустилась вниз, к хозяину путевого дома, чтобы заказать себе другую комнату.
Утром он без стука ввалился в ее комнату и тряхнул за плечи.
— Вставай, — совершенно трезвым голосом приказал Дир, торопливо забрасывая вещи в мешок.
— Что случилось?
— Стражи прочесывают город. Боюсь, по наши головы пожаловали. Быстро, Вейн!
Она вскочила, торопливо оделась, спрятала под кожух оружие, превращаясь в неприметного мальчишку.
— Откуда знаешь?
— Осведомитель шепнул. Правда и стражам он может шепнуть про нас. Так что, не медли.
Но топот на лестнице раздался раньше, чем они успели выйти.
— Шаарта! — выругался Дир и метнулся к окну. Выкинул мешки и спрыгнул. Перекувыркнулся, встал на ноги и протянул руки: — Прыгай, я поймаю!
Вейн заколебалась. Окна второго этажа были слишком высоко, и страх перед падением заставил ее остановиться.
— Прыгай! — прошипел Дир.
Она залезла на окно, и тут ее схватили чьи-то руки, втащили обратно в комнату.
— Попалась, Кьяра, — усмехнулся страж.
Вейн отчаянно вскрикнула, забилась в его руках, но Темный обладал связующей магией. Он крепко держал ее руки, не давая добраться до клинков и яда. А потом перерожденный свистнул, призывая стражей, и Путница дернулась изо всех сил. В памяти вспыхнула картинка, как ей связывают руки там, в мире людей, оттаскивают от окровавленного тела Ксандра…
И Темный вдруг завыл от боли, а Вейн изумленно обернулась и опешила. Ее тело горело синим пламенем, не причиняя ей никакого вреда, но сжигая стража. Пламя вспыхнуло и погасло. Задумываться было некогда, по коридору уже бежали другие Темные. Вейн вскочила на окно, и почти не глядя, спрыгнула вниз. Ее поймали сильные руки, на миг прижали к груди.
— Я уже хотел уходить без тебя, — усмехнулся Дир. — Лошади там.
— Вон они! — заорал страж, высовываясь из окна: — Сюда!
Обожженный ее пламенем Темный все так же выл на одной ноте.
— Что ты с ним сделала? — пришпоривая
— Нож всадила, — ответила Вейн и тоже ударила кобылу по бокам. Лошадка недовольно заржала, распахнула крылья и огромным рывком рванула вперед.
Они неслись, как сумасшедшие, весь день, опасаясь преследования. Лишь изредка останавливались и шептали отводящие глаза заклинания, израсходовав почти все силу, что была у них припасена. И почти весь белый песок. Но зато Темные теперь вряд ли смогут их выследить. Только глубокой ночью, когда ехать в темноте уже становилось опасно, они достигли путевого дома, где и остановились на ночлег.
— Придется на какое-то время затаиться, — с сожалением пробормотал Дир, когда они заперлись в комнате наверху. — Переждать. Боюсь, нас будут искать. У того Темного, что мы ополовинили, остался брат.
— Родной? — удивилась Вейн.
— Ага. Вместе за Излом попали, говорят. Мстить будет.
Он пнул ногой мешок с головой этого самого Темного, и Вейн поморщилась. Она все никак не могла привыкнуть к подобной бесцеремонности Дира.
— Куда поедем?
— Есть у меня домик на берегу… Как раз для таких случаев припасен. Переждем пару месяцев там. Денег у нас достаточно, хорошо поработали, — он усмехнулся.
Вейн вспомнила некоторые подробности их работы и вздохнула. Но Охотник был доволен, он и сам не ожидал, что из лейны получится такая хорошая приманка. За три месяца с ее помощью он заработал больше, чем за весь прошедший год.
— Спать ложись, — он зевнул во весь рот, не стесняясь. — Встаем рано.
Вейн улеглась на единственную кровать, не раздеваясь и привычно закутавшись в плащ. Уснула быстро.
А проснулась от собственных слез, что не давали дышать, и губ, что целовали ее.
— Тихо, тихо, сладкая моя, хорошая. Не плачь… я с тобой…
Дир обнимал ее, крепко прижимал к себе, и она вздохнула, закрыла глаза, уткнувшись лицом в его грудь. Сколько раз она уже просыпалась так, от кошмаров, которые не помнила? Память не сохраняла их, а может, берегла хрупкое равновесие сознания, что с таким трудом выстраивала девушка.
Она запретила себе вспоминать о прошлом. Запретила думать, что в садах Талара уже расцвели айрисы, и леса стоят зеленые, наполненные птичьими трелями. Что в Далькотте сошел снег, и долина ожила, а в замке стало по-летнему тепло и солнечно. Что где-то там все так же живут, ходят, дышат те, кого она потеряла: родители, Люси, Леран… Все, кроме Ксандра…
Рыдания снова сдавили горло, и она крепче прижалась к Диру. Он чуть замер, а потом стал гладить ее спину, прижимая к себе, шепча на ухо что-то ласковое. И успокоившись, она снова уснула.