Везет как рыжей
Шрифт:
Предприимчивость Никанора Васильевича обычно имела не вполне законный характер, но осталась не замеченной органами отчасти по причине его безупречной репутации, отчасти потому, что мил человек Галочкин умел не только маскироваться, но и заметать следы своих неблаговидных деяний, при необходимости очень ловко «переводя стрелки» на кого-нибудь другого старым проверенным способом, а именно анонимным телефонным звонком все в те же органы.
Соседки Дарья Тимофеевна и Виктория Марковна никогда бы в это не поверили, но любезнейший Никанор Васильевич был крайне обидчив и злопамятен. Получив от владельцев наследного кота категорический отказ на любезное предложение выкупить тотемное животное за весьма значительную (хотя и совершенно мизерную
– Ви есть придурок, Петруша, – безапелляционно заявил вернувшийся с дежурства у дома по улице Гагарина Смит Петру Петровичу Быкову.
По американской привычке он забросил ноги в блестящих ботинках на блестящий же полированный стол.
Петруша едва заметно поморщился, аккуратно вытянул из-под дорогого ботинка Смита прозрачную пластиковую папочку с бумагами, глянул на заглавное слово «Завещание», вздохнул и уныло уронил папочку на пол.
– Польный придурок, – добавил Смит, подхватывая папочку с ковролина и обвиняюще потрясая ею перед лицом Петруши.
– Говорите потише, пожалуйста, – досадливо попросил Петр Петрович, оглядываясь на тяжелую дубовую дверь кабинета.
Недостаточно хорошо вышколенная девица-секретарша могла войти без предупреждения. Объясняй ей потом, почему замдиректора вольно раскинулся в кресле своего начальника, пока тот понуро принимает от подчиненного нагоняй! Конечно, рабочий день уже давно закончился, можно развязать галстуки, но не до такой же степени!
– Говорили бы по-английски, – предложил Петруша Смиту. – И вам привычнее, и мне приятнее: никто не поймет.
– Кто поймет, – не согласился Смит. – Кто наверняка понял, что ви есть придурок. Фуй, как глюпо: задавляйть, похищайть! Или у вас нет долларз?
– Есть у меня доллары, – Петр Петрович вынул из кармана бумажник. – Вот, три сотни, собирался девчонкам аванс выдать.
– Девчонки будут ждать, – заявил Смит. – А вы будете делать покупка.
– А что еще покупать-то? – Петруша недоуменно огляделся: в кабинете директора американо-российского благотворительного фонда «Авось» было все необходимое для планирования грядущих гуманитарных акций: компьютер, удобная и стильная офисная мебель, кожаный мягкий «уголок», шкаф с одеждой и бар с напитками. Вот только еды в баре не было, о чем Петруша сейчас очень жалел: нервничая, он всегда хотел кушать.
– Как что? Конь в пальто! – почти без акцента произнес Смит. – Живой или мертвый!
– Мертвый-то он вам зачем? – поморщился Петр Петрович и пошарил в кармане, проверяя, не завалялось ли там что-нибудь съестное.
Смит спустил ноги со стола, вытянул указательный палец, приблизил его к лицу Петруши и погрозил:
– Вам знать не надо!
Петр Петрович тихо выругался в сторону. Со Смитом, конечно, ссориться нельзя, если бы не его ведомство, деньгами сумасшедшей американской тетки распоряжался бы не фонд «Авось», то есть лично Петруша Быков, а кто-нибудь другой. Наверняка в благословенной Америке нашелся бы не один нищий эмигрант из России, «жаждущий» помочь несчастным сородичам за счет чужого богатого дяди!
Когда Петру Петровичу предложили выполнить на его исторической родине, в России, деликатную миссию для одной из тех могущественных структур, к которым законопослушные американцы питают опасливое уважение, выбор у него был небольшой: либо он соглашается, либо ведомство мистера Смита прикрывает его частную лавочку и до конца жизни определяет Петруше карьеру посудомойщика
Разумеется, он согласился, более того: очень скоро извлек из сложившейся ситуации реальную выгоду. Кругленькая сумма, завещанная скоропостижно скончавшейся американской богачкой неизвестному русскому коту, поступила в распоряжение благотворительного фонда «Авось».
Правда, Петруша никак не рассчитывал, что кота-наследника действительно удастся найти. По условиям завещания зверь должен был быть прямым потомком любимого кота чокнутой бабы, а тот изволил вступить в законную, то есть документально подтвержденную заводчиком, связь с кошкой только однажды, в далеком тысяча девятьсот восьмидесятом году, и за два десятка лет четвероногие плоды этого союза расползлись по всему миру, в свою очередь продолжая размножаться. Петруше казалось, что количество претендентов на наследство должно быть просто астрономическим. Оказалось, нет: законных потомков было раз-два и обчелся!
Принимая предложение мистера Смита и деньги котолюбивой американки, Петруша был уверен в том, что поиски четвероногого наследника затянутся как минимум на пару лет, а там, глядишь, либо осел сдохнет, либо падишах умрет… Однако соответствующие американские службы провели гигантскую работу по выявлению кота-наследника в сжатые сроки. На его поиски ушло полгода, а за это время Петруша Быков успел втихаря растранжирить большую часть кошачьих денег. Честно говоря, назначенную завещателем наследнику пожизненную пенсию выплачивать было уже не из чего. А подходящий кот, как выяснилось, реально существовал, более того, был достаточно молод, огорчительно здоров и обещал прожить еще много лет! Что еще хуже, как-то некстати выяснилось, что в случае его смерти фонд «Авось» должен передать основной капитал Университету Беркли для учреждения премии имени ненормальной бабы. Другими словами, при жизни проклятый кот становился для Петруши непосильным финансовым бременем, но его смерть влекла за собой полный крах!
Убивать кошачью хозяйку Петруша, конечно, не собирался. Ну, разве что в самом крайнем случае. Запастись ее завещанием он хотел в основном для того, чтобы подстраховаться: вдруг барышня сама по себе невзначай помрет, хорошо бы на этот случай иметь документ, по которому проклятый кот – все остальное имущество кошачьей мадам Петрушу не интересовало – достанется ему, Петру Петровичу Быкову. Тогда можно было бы историю с наследством потихоньку спустить на тормозах и перестать жить словно на пороховой бочке в ожидании взрыва.
Петр Петрович попал в ловушку, выбираться из которой должен был в одиночку: у господина Смита со товарищи в этой истории был свой интерес.
Петруша со вздохом поднялся из кресла, вышел в приемную, взмахом руки дал команду «вольно» встрепенувшейся для порядка секретарше и набрал телефонный номер продовольственного магазина, в котором подрабатывал грузчиком хозяин той конспиративной квартиры, которую Быков снял перед похищением кошачьей хозяйки. Что и говорить, затея оказалась несусветной глупостью, ничего путного из нее не вышло, зато Петр Петрович свел знакомство с Вованом. Оценив его жадность и беспринципность, Быков подумал, что этот кадр может ему пригодиться для разных темных делишек, буде в них возникнет необходимость.