Везунчик Джим

Эмис Кингсли

— Предупреждаю: до добра это не доведет.

— Да почему?

— Во-первых, потому что я не умею с мужчинами.

— Ой, Кристина, только не надо прибедняться. Девушка с твоими данными может любого заполучить.

— Я уже говорила: мужчины, которым я нравлюсь, надолго не задерживаются. А я ищу, ищу — и все что-то не то…

— Чепуха. Вокруг полно адекватных мужчин. Даже в нашей преподавательской с полдюжины найдется. По крайней мере пара-тройка. Ну, как минимум…

— Вот видишь. Я права.

— Ладно, не будем об этом. Лучше скажи, на сей раз ты долго прогостишь?

— Несколько дней. У меня отпуск.

— Отлично. Когда мы сможем сходить

куда-нибудь?

— Джим, не глупи. Как это я с тобой куда-то пойду?

— Обыкновенно, Кристина. Скажешь, дядя Джулиус позвал. Насколько я понял, он всегда тебя подстрахует.

— Хватит, Джим. Это неправильно. Мы оба несвободны.

— На эту тему будем заморачиваться, когда получше друг друга узнаем. Пока рано.

— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Я здесь в гостях, меня Бертран пригласил, и я — его де… В общем, я с ним. Неужели ты не понимаешь, как это было бы гадко с моей стороны?

— Не понимаю — потому что Бертрана терпеть не могу.

— Сути дела это не меняет.

— Еще как меняет. Типам вроде него я не уступаю. Принципиально.

— Предположим. А как же Маргарет?

— Да, Кристина, в проницательности тебе не откажешь. Только Маргарет не имеет на меня никаких прав.

— Разве? А ведет себя, будто имеет.

Диксон задумался. Тишина стала пронзительной. Диксон повернулся, посмотрел Кристине прямо в лицо и сказал уже мягче:

— Слушай, Кристина. Давай поставим вопрос иначе. Ты бы хотела пойти со мной? Если бы не было ни Бертрана, ни Маргарет? Ну, хотела бы?

— Ты же знаешь, что да, — сразу ответила Кристина. — А почему, ты думаешь, я позволила умыкнуть себя с бала?

— Да, действительно…

Диксон взглянул на нее, она ответила взглядом. Ее подбородок был слегка вздернут, рот приоткрыт. Диксон обнял ее одной рукой за плечи и склонился к аккуратной белокурой головке. Теперь они целовались откровеннее. Диксону казалось, его бросили в темное, наполненное испарениями ущелье, где воздух слишком тяжел, отчего кровь разжижается и пульс редкий, вялый. Кристина дрожала; в контакте с его телом были только ее плечи. И грудь — одна, ибо Кристина сидела боком — вжималась в его солнечное сплетение. Диксон выпростал руку, положил ладонь ей на другую грудь. Дрожь сразу унялась. Рот больше не получал отклика, Кристина замерла у Диксона в руках. Он понял, передвинул ладонь ей на голое плечо и отпустил ее. Ее улыбка вызвала головокружение куда более сильное, чем поцелуй.

Диксон молчал, и Кристина сама заговорила:

— Хорошо, я с тобой встречусь, хоть это и подло. Куда пойдем?

Диксон почувствовал себя человеком, которому прямо на церемонии вручения ордена «За заслуги» сообщают, что он также выиграл в лотерею миллион.

— В городе есть довольно уютная гостиница. Мы могли бы там поужинать.

— Нет, на вечер лучше не будем планировать, если ты не против.

— Почему?

— Просто не будем, и все. А то ужин повлечет за собой спиртное, а я…

— А что плохого в спиртном?

— Ничего. Только давай пока не будем пить вместе. Пожалуйста.

— Как скажешь. А на чай ты согласна?

— На чай согласна. Когда?

— Понедельник подойдет?

— Нет, в понедельник не могу: Бертран пригласил гостей, хочет меня познакомить. Давай во вторник.

— Во вторник так во вторник. В четыре часа. — Он стал объяснять, как добраться до гостиницы, и почти уже объяснил, когда послышался знакомый — и нарастающий — грохот автомобиля. — Господи, это они! — Диксон инстинктивно перешел на шепот.

— Что будешь делать?

—

Подожду, пока дойдут до парадной двери, и выскочу в окно. А ты за мной закроешь.

— Ладно.

Автомобиль зашуршал по подъездной аллее.

— Ты дорогу к гостинице запомнила?

— Не волнуйся, буду в четыре как штык.

Они подошли к окну и обнимались, пока мотор, вдоволь нагрохотавшись, не замолк, а шаги не стихли.

— Кристина, спасибо за восхитительный вечер.

— Спокойной ночи, Джим. — Она прижалась к нему; последовал короткий поцелуй. Вдруг она отскочила и со словами «подожди секунду» бросилась к своей сумочке.

— В чем дело?

Кристина вернулась и сунула ему фунтовую купюру:

— Это за такси.

— Не ставь меня в неловкое по…

— А ты не спорь — сейчас Уэлчи явятся. Там небось уже на кругленькую сумму накапало.

— Но…

Она запихнула деньги ему в нагрудный карман, хмурясь, поджимая губы и левой рукой отмахиваясь от возражений, — точно так же тетка совала маленькому Диксону яблоки и сласти.

— У меня, кажется, доходы повыше твоих, — сказала Кристина, подтолкнула Диксона к окну, и в этот самый момент едва ли не за дверью раздался голос, пронзительный, как у маньяка. — Скорее. До вторника. Спокойной ночи.

Диксон выскочил, успел поймать воздушный поцелуй, пока Кристина закрывала окно. Потом обрушилась портьера. Небо несколько прояснилось, дорогу видно. Диксон поспешил к шоссе. Никогда в жизни он не был таким усталым.

Глава 16

«Уважаемый мистер Джонс, — писал Диксон, держа ручку, как нож для хлеба. — Настоящим имею уведомить, что мне извесно как вы домагаетесь мисс Марлин Ричардс, а Марлин не для вас потому она честная девушка, а таких как вы я знаю чего вам нужно. Марлин честная девушка и нечего вам ей говорить про искусство да музыку вы ее нестоите а я на ней женюсь, чего такие вроде вас не делают. Так вот мистер Джонс держитесь от ней подальше считая это письмо за последнее предупреждение. Это письмо друга и я вас не шантожирую, только вы делайте как сказано, нето мы с фабричными ребятами до вас доберемся и не для того чтоб спросить Как поживаете. Если не хотите проблем отстанте от Марлин. С наилудшими пожеланиями Джо Хиггинс».

Диксон перечитал письмо, сам себя похвалил за точное попадание орфографии и пунктуации в стиль, и наоборот. И то и другое было позаимствовано главным образом из сочинений твердых середнячков. Диксон, впрочем, не рассчитывал долго водить Джонса за нос, тем более что Джонс, по всей вероятности, не продвинулся с Марлин Ричардс, машинисткой из его конторы, дальше кисломолочных взглядов. В любом случае письмо, вскрытое, по обыкновению, за завтраком и прочитанное над кукурузными хлопьями, гарантирует Джонсу встряску, а его соседям по квартире — несколько приятных минут. Диксон взял дешевый конверт, купленный не специально для этой цели, в графе «Кому» написал «Мистеру Джонсу», в графе «Куда» — адрес съемной квартиры, вложил письмо, провел пальцем по полу и оставил на клапане смачный отпечаток. Затем наклеил марку, для большей убедительности основательно ее послюнив. «Отправлю по дороге в паб за обеденным пивом», — решил Диксон. Сейчас надо заняться «Милой Англией», но прежде проверить финансы, посмотреть, нельзя ли состояние полного краха как-нибудь вытянуть на привычный уровень всего-навсего неизбежной катастрофы, а еще прежде отдаться воспоминаниям (только на две минуты) о невероятном завершении Летнего бала (который был вчера) и о Кристине.