Везунчик Пашка
Шрифт:
Когда сыновья и я приходили домой – они со школы, а я с работы, мы буквально падали плашмя и отсыпались. Ведь нам больше не нужно было ничего из себя изображать, ходить по струнке, выслушивать лишенные смысла обвинения. Все это осталось в прошлом.
Муж приходил с разборками, каждый раз намереваясь остаться. Нет, он не извинялся и не сулил нам с детьми золотые горы. Просто констатировал факт – сегодня переночую здесь. Тогда я звонила старшему брату, который словно Бэтмен несся на помощь.
Иногда в ход шли кулаки, потому как
И вот когда Кирилл оставил нас в покое, начал бузить Пашка. Мой мальчик, который еще вчера мог заплакать, потому что забыл сделать «домашку», вдруг решил, что учиться – глупое и бесполезное занятие. Сначала он банально прогуливал уроки, затем стал врать.
Постепенно ко мне выстроилась очередь из педагогов, желающих указать на успеваемость и поведение младшего сына. На родительских собраниях, словно душ Шарко, на меня обрушивался поток дурных новостей. Сотрудничества со школой не получилось, мне было стыдно, я втягивала голову в плечи и впитывала, впитывала, впитывала. Больше всех старалась Пашкина классная. Она пророчила сыну будущее в школе для дураков, а в далекой перспективе работу дворника. Мол, на большее он не способен. Не потянет. Я что-то невнятное лепетала в ответ, а придя домой, устраивала сыну настоящую взбучку. Только теперь понимаю, насколько была неправа.
А потом Пашу ударила учительница географии. Сын нагрубил ей и получил пощечину при всем классе. И понеслось. Педсоветы, бесконечные беседы с психологом: девушкой с кукольным ротиком, которой едва исполнилось 18.
Географичку из школы уволили, дело замяли. Я выбрала, как мне тогда казалось, единственно верную позицию – мы все преодолеем и никого казнить не будем. Возможно, я ошибалась.
После того инцидента у меня вообще опустились руки. Как теперь я могла требовать от сына уважения к учителям, если в ответ они могут его оскорбить или даже ударить?
Старший сын к тому времени уже поступил в техникум. С Семеном у меня никогда не было проблем. Он всегда был взрослым, даже в детстве. Таких детей часто называют «маленькими старичками»: рассудительные и ответственные не по годам.
Паша же был другим. Он постоянно провоцировал окружающих
своим поведением, и одним из его любимых занятий было шокировать меня.
У них все будет по-другому
– Помню, когда ходила беременная Семкой, представляла, как будет расти мой ребенок. Я не желала ему той участи, которая когда-то досталась мне.
Когда я была подростком, меня дразнили сверстники за пышные формы.
Поэтому школьные годы вспоминать до сих пор не люблю.
На мои жалобы мама только отмахивалась или смеялась. Она говорила, что
всем этим мальчишкам я просто нравлюсь, и, мол, так они выражают свою
симпатию. Может, так оно и было, но, согласись, довольно сомнительное
утешение
Папе вообще было не до меня, он зарабатывал на хлеб с маслом, а свободное от работы время обогащал алкоголем.
В нашем подъезде жил один мальчик. Он частенько поджидал меня у дома. Как же я его боялась! Его грязных слов, насмешливых взглядов, обидных прозвищ. Затравленным зверем пряталась я в чужих подъездах, часами бродила возле дома, не решаясь приблизиться.
Наконец я видела, что путь свободен – у подъезда никого нет. Оглушенная ударами собственного сердца, бежала я к дому, мечтая захлопнуть дверь за спиной и оказаться в безопасности. Но мой палач не дремал, он ждал внутри. Где и настигал. Надменный и колючий взгляд того мальчишки до сих пор стоит перед глазами. Безжалостный подросток прекрасно знал, что толстая девчонка его боится. Что боялась его вчера и будет бояться завтра.
Закусив губу, бежала я вверх по лестнице, чтобы затаиться и переждать. Дожить до следующего дня. Дня, когда все повторится сначала. Но это будет завтра, а завтра еще так далеко. Тогда мне казалось, что в целом мире я одна-одинешенька и так будет всегда.
Гладя живот, я мечтала о том, чтобы у моих детей было все иначе. Чтобы мой ребенок слушал свою особую музыку, идеализировал киношных кумиров, влюблялся, учился строить отношения с другими людьми, а я всегда была рядом: добрая, все понимающая и безгранично любящая. В принципе, с Семкой все так и вышло. Мы преодолели подростковый возраст старшего сына вместе, без крутых виражей и неприятных эксцессов. Он прислушивался к моим советам, хотя ведомым не был. После техникума сам захотел продолжить учебу, поступил на заочное в престижный столичный вуз, пошел работать.
С Пашей этот номер не прошел.
Казалось бы, вот он – трудный подросток во всей своей красе, давай поддерживай, учи, направляй. Но невозможно достучаться до небес, когда у человека на уме одна только грязь. Подруги советовали: заинтересуй пацана чем-нибудь. Но сына привлекала только улица. Вечные разборки, выяснение отношений, спорные подвиги и перетирание каких-то криминальных тем – вот что было данностью для моего мальчика.
В шестом классе Паша предложил посмотреть свой любимый музыкальный клип. Я обрадовалась, ведь у нас уже начались проблемы в общении друг с другом. Клип был мерзкий и пошлый. Какие-то дети пели про наркоманские косяки, групповушку, бухло и откровенно все демонстрировали на экране. Я молча смотрела на монитор компьютера, а на затылке шевелились волосы от страха. Разумеется, я не ханжа и понимаю, что все вышеперечисленное имеет место быть, но то, как светились глаза младшего сына, повергло меня в ужас. Паша реально получал удовольствие. И не столько от «песни», как от моей реакции.
Уже который день он приходил домой с перегаром. Когда я пробовала поговорить, сын только отмахивался и врал. Говорил, что стоял рядом с пьяными приятелями, что поел забродившего варенья, или что так пахнет его новая жвачка. Первое время я верила как последняя идиотка. Иногда казалось, что я ошибалась, что приторный аромат алкоголя мне просто мерещится. Но это был элементарный самообман. Спустя какое-то время Паша стал открыто говорить, что попил с друзьями пивка. Подумаешь, проблема!