Везунчик
Шрифт:
Жилка на виске Раскатова перестала биться. Нет, все-таки передо мной сидел железный человек. Работа в органах выковывает характеры. А слабохарактерные отправляются в шлак.
— Выбор у вас имелся, — сказал железный человек. — Вы могли бы пойти в камеру смертников. Но вам захотелось половить рыбку в мутной воде. А вдруг?! И вы еще упрекаете в чем-то меня! Такие, как вы, душу дьяволу продадут, лишь бы за жизнь уцепиться! Мне вас жаль, но редко кому удается и на елку влезть, и задницу не ободрать. — Он явно перешел в наступление.
— Я
— Я атеист, — ответил он с какой-то странной гордостью. — Я признаю только людской суд… А что касается вашей жены, так не все еще потеряно. Стоит моим людям получить сообщение о том, что со мной произошло… произошел несчастный случай, как ваша жена будет немедленно ликвидирована.
— Черта с два! — сказал я. — Она еще вчера исчезла из лап ваших людей. И если вы об этом еще не знаете, значит, потеряли управление ситуацией.
Его лицо вдруг налилось кровью.
— Мальчишка! — прорычал он. — Щенок!.. Думаешь, отказался быть карателем, так уже герой! Думаешь, благодарные потомки тебе памятник поставят!
Я даже опешил: настолько внезапным был переход от железного спокойствия к еле сдерживаемому взрыву. Но понять его было можно: он не сидел под дулом пистолета, наверное, уже лет двадцать. И вряд ли за эти двадцать лет от кого-нибудь, кроме собственного начальства, слышал о том, что не владеет ситуацией. Такие, как он, владеют ситуацией всегда. И не приговоренному к смертной казни преступнику сбивать им рту в игре!..
— Ладно, — проговорил я примирительно. — Мое предложение остается в силе. Шкатулки продаются.
Кровь медленно отхлынула от его лица. Уголки рта поднялись в ухмылке. Он почувствовал, что противник сдается сам.
— Но нужны гарантии, — продолжал я.
— Гарантии? — Он фыркнул. — Гарантии предоставляет Сбербанк.
— У меня есть гарантии и помимо Сбербанка. Десятое управление Министерства внутренних дел, к примеру. То, что спасает пленных узников и поджигает дачи в Елизаветинке.
У него не отвалилась челюсть. И не вылезли на лоб глаза.
— Что ж, спасибо за информацию, — сказал он, сжимая кулаки. — Я давно догадывался, что Борзунов под меня копает. Собственно, для этого я и запустил тебя в этот муравейник. Приятное с полезным, так сказать… Чтоб яйцеголовые наши с их компьютерными программами были довольны… Чтоб Марголина мне нашел человек со стороны… И чтоб Десятое управление проявило себя, если обложить меня решили. Нет, Борзунов, хрен тебе тут обломится. — Он посмотрел мне в глаза. — Хорошо. Будут гарантии. Трое суток даю, чтобы ты купил себе новые документы. А потом, извини, объявляю всероссийский розыск. Бежавший из-под стражи преступник — это серьезно, сам понимаешь. — Он даже не заметил, как перешел на «ты». — Тех денег, что я за шкатулки выплачу, хватит на два комплекта документов — для тебя и для жены. Устраивает?
Кошка
— Вполне. — Я делал вид, будто и не догадываюсь об этой игре. — Только у вас нет денег!
Он усмехнулся моей недогадливости:
— Деньги в сейфе. Впрочем, они нам не понадобятся. — И негромко добавил: — Валенсия осталась свободе.
Я обмяк в кресле, расслабил мышцы, уронил колени руку с «етоичем».
Раскатов удовлетворенно потер руки и встал:
— Зачем нам деньги? От преступников не откупаются, их берут и сажают.
Он успел сделать в мою сторону только один шаг и тут же замер, поскольку я прекратил игру. Вскинув «етоича», я сказал:
— Валенсия сдалась на милость победителя. Ваша кодовая фраза тут не проходит.
Вот теперь он по-настоящему растерялся. Однако не надолго, секунды на две, не больше.
— Значит, смерть Кунявского — ваших рук дело? Эта мысль приходила мне в голову, однако показалась невозможной. Что ж, значит, Инга и в самом деле оказалась предательницей. — Он поднял руки. — Тем не менее деньги в сейфе.
— Ну так доставайте, — сказал я. Он медленно подошел к сейфу, принялся набирать код. И все это время не переставал говорить:
— Купите себе новые документы, уедете куда-нибудь подальше. Скажем, в Омск. Или в Читу. На работу устроитесь. Ксивщики ведь не просто пластиковые карточки продают, они и через компьютерные системы все данные проводят. Потому и дерут много. Тому надо отстегнуть и этому.
Дверца сейфа открылась, и мой благодетель оглянулся, кинул на меня цепкий взгляд.
Я сидел абсолютно расслабленно: мол, не собираюсь я тебе стрелять в спину.
Раскатов вновь повернулся к сейфу, не переставая говорить, сунул руку в распахнувшийся зев.
— А как устроитесь на работу, — я бесшумно вылетел из кресла и мягко шагнул в сторону, — так и жизнь другой станет! — Он стремительно развернул торс.
Чпок! — пуля прошила спинку кресла в том месте, перед которым секунду назад стучало мое сердце.
Возможности выстрелить повторно я ему не дал.
Чпок! — ответная пуля пробила ему лоб. Остатки волос на его голове встали дыбом. В глазах застыло безмерное удивление — ведь «рубашка», в которую он так верил, на этот раз не спасла. И, кажется, он даже успел понять, что нарвался на еще большего везунчика. Шумно вздохнул. И рухнул лицом на пол.
— Не люблю стрелять в безоружных людей, — сказал я.
Спрятал пистолет и подошел к сейфу.
Деньги там и в самом деле были. Прохладные пачки стобаксовок в банковской упаковке. Ровно восемь штук. Тут хватило бы на документы для великолепной семерки. Или для семи самураев.
Я переложил пачки в сумку. Протер носовым платком ручки ящиков стола и подлокотники кресла, в котором сидел. Потом протер ствол пистолета, отобранного у Раскатова. Подхватил сумку и вышел. Аккуратно протер ручки дверей и положил платок в карман.