Видение Гидры
Шрифт:
Ваза с искусственными цветами, стоявшая на комоде в углу, соскользнула с края и с грохотом упала на пол. Между ней и Алансоном было расстояние в двадцать футов.
— Лэнни! — закричала я. — Ты же гуманист! Ты не позволишь этой странной силе повлиять на твои суждения! Ты напишешь книгу — научишь других использовать свой разум в полную силу.
Я пытался разговором прогнать этот блеск скрытой угрозы в его глазах. Он остановил меня жестом.
— Каков, Чарли, следующий шаг?
Вихрь мыслей превратил мой разум в бесформенный хаос, но я не осмеливался ответить.
— Что? Править миром? — очевидно, он прочитал мои мысли. — Нет, — продолжил он странно тихим голосом. — Нет, не это. Ты недооценил меня. Нет, следующим шагом будет нечто гораздо более грандиозное — астральная проекция сознания! Проецирование разума в космос — на Луну, на Марс — даже в прошлое и будущее, потому что всё находится там — в тайном месте, где хранятся все секреты Вселенной!
— Невозможно! — ахнул я.
— «Невозможно» — это восклицание, а не прилагательное, — возразил Алансон. — Ментальность — это только одна из психических сил мозга. Способность, которой обладаю я — высвобождать отмеренное количество энергии в атомах, может быть непосредственно применена для проецирования того, что мы называем ментальностью. Назовём это телементальностью — способностью думать на расстоянии, на любом расстоянии!
— Это безумие! — воскликнул я. — Ты заходишь слишком далеко, Лэнни!
Его страшные глаза остановились на мне, и я снова увидел в их глубине то внутреннее веселье, как будто мои мысли оказались по-детски наивными.
— Чушь собачья! — сказал он с презрением в голосе. — А теперь послушай, Чарли, я собираюсь сию же минуту мысленно перенестись в космос. Я хотел, чтобы ты был здесь, чтобы… Что ж, у меня есть тело, в которое я должен буду вернуться, а твой разум станет якорем, который притянет меня обратно.
Рассказать об этом невероятном эксперименте проще простого. Алансон погрузил меня в глубокий гипнотический сон, и когда я очнулся, он стоял передо мной. По моим наручным часам я увидел, что прошло полчаса.
Передо мной стоял подавленный, измождённый Алансон. Даже огонь в его глазах несколько угас.
— Да, я был там, — сказал он, когда я открыл рот, чтобы спросить его. — В холодном космосе, где есть только звёзды, дрейфующие молекулы, тёмная космическая субстанция. Я целую вечность блуждал по пустыне бескрайних небес. Я увидел злобный лик безвременья, отвратительную форму неизменного прошлого-будущего. Это был неумолимый ткацкий станок, который обрекает все усилия в любом направлении на бесконечное повторение. Когти неизбежного множества смертей, которые тянулись ко мне и издевательски отдёргивались. Я отпрянул от сурового видения тщетности, от откровения о полном ничтожестве!
Он замолчал, а затем заговорил надтреснутым голосом:
— Но ты не поймёшь… ты не сможешь…
Затаённый ужас исчез из его глаз, но его место заняло нечто бесконечно более кошмарное. Я могу описать это только как полное отсутствие души.
Видение Гидры…
На следующий вечер Йондра встретила меня у двери и тихо отвела в комнату Алансона, в её глазах было странное умиротворение. Но я заметил, что они покраснели от долгих рыданий.
Я заглянул внутрь и увидел Алансона, сидящего за своим письменным столом в форме подковы, под звуки граммофона, который что-то быстро писал на листах бумаги, разложенных по обе стороны от него. Только когда я наклонился к нему, я понял, почему Йондра с такой жалостью отвернулась. Листки бумаги были исписаны бессмысленной мешаниной слов. Ко мне с ухмылкой повернулось пустое лицо…