Видео Иисус
Шрифт:
– Мистер Каун, – сказал священник тихим, мягким голосом. – В вашем положении вам приходится чаще и глубже, чем обыкновенному человеку, заглядывать за кулисы мировой политики. Я не открою вам ничего нового, если скажу, что Святой престол располагает такой информационной службой, которой могут позавидовать все государства мира. Я здесь потому, что до нас дошла информация, согласно которой вы сейчас занимаетесь поиском видеозаписи Иисуса Христа, которую сделал путешественник во времени и спрятал в неизвестном месте.
Кауну пришлось приложить усилия, чтобы не раскрыть карты. Откуда, ради всего святого, об этом мог узнать хоть кто-нибудь в мире? Кто-то из его людей, наверное, проболтался. Это дело так нельзя будет оставлять.
С
– Я должен признать, что вы хорошо осведомлены.
– Вы её уже нашли?
– Я рассчитываю, что она будет у нас в течение этой недели.
Прозвучало это хорошо, Каун остался доволен собой. Он излучал спокойную уверенность, а другой мог понять это и так, что им уже известно, где спрятана камера.
– Что вы намерены сделать с видеозаписью, когда она будет у вас в руках?
– Я намерен сделать с ней то, чего акционеры моей компании вправе ожидать от меня: извлечь из неё максимальную прибыль.
Тень пробежала по лицу Скарфаро.
– Мог бы я переубедить вас передать видеозапись и камеру Церкви?
– Не знаю, насколько сильно ваше искусство переубеждения.
– Камера принадлежит не вам, мистер Каун, – сказал посол из Ватикана. – Даже если вы её найдёте, она предназначалась не вам. Да и зачем она вам нужна, если не считать её использования в интересах чистой сенсации? В лучшем случае вы станете обладателем видеозаписи, на которой некий человек говорит по-арамейски, и вы даже не будете знать, то ли это Нагорная проповедь, то ли призыв к восстанию против оккупантов. Допустим, эта видеозапись существует, и допустим, вы её нашли, всё равно она естественным образом находится в компетенции Святой Церкви. Мы – организация, учреждённая самим Иисусом для того, чтобы проповедовать Его слово. Никто, кроме нас, не компетентен проверять видеозапись на предмет подлинности и распоряжаться её корректным использованием.
Каун едва мог поверить в происходящее. Этот человек был убеждён в существовании камеры, и он хотел ею обладать. Если он имеет хоть малейшее влияние в Ватикане, то это не что иное, как начало переговоров, которые могут быть намного интереснее, чем поиск самой камеры.
Беречь нервы! Теперь надо беречь нервы.
Улыбка, наполовину лукавая, наполовину неодобрительная:
– Как вы мило, однако, выразились, патер: «В интересах чистой сенсации». Действительно, очень мило. Но я полагаю, вам так же хорошо известно, как и мне, о чём здесь идёт речь на самом деле. Мы говорим о сенсации, как таковой. В молодости я был знаком с одним человеком, который в середине семидесятых годов предлагал распавшейся группе «Битлз» пятьсот миллионов долларов за их один единственный концерт, который он хотел транслировать на весь мир. Пятьсот миллионов – и он сделал бы бизнес-бомбу. Я уверен, что времена, когда «Битлз» были популярнее Иисуса Христа, давно миновали, – вздох, из самой глубины его сердца. – Но, с другой стороны, я не могу не принять и ваши аргументы. Да, это видео должно оказаться в руках церкви. Однако я вынужден настаивать на том, чтобы, с учётом уже предпринятых, далеко не малых усилий, я получил при этом хотя бы небольшое, почти символическое возмещение расходов.
– Разумеется, это подлежит обсуждению, – сказал Скарфаро. – Из какой суммы вы при этом исходите?
– Позвольте мне сказать так, – ответил Каун. – Неудавшаяся попытка снова объединить «Битлз» была тридцать лет назад. В наши дни за рекламу, за лицензии на трансляцию важных спортивных событий и так далее платят такие суммы, какие в те далёкие времена и представить было невозможно. Один единственный блокбастер Голливуда в первую неделю показа даёт такие сборы, каких не имел весь кинематограф в целом за первую половину столетия. И вот приходите вы и хотите получить фильм, в котором снят Иисус Христос… – Он даже
В глазах священника сверкнул странный блеск:
– Письмо? – эхом повторил он.
– Письмо, – Каун мягко кивнул. – И всё, что я за это хочу, – нежно добавил он, – это десять миллиардов долларов.
Эйзенхардт, который слышал этот разговор через приоткрытую матовую форточку туалета, вздрогнул, когда Каун назвал сумму. Как у него язык повернулся произнести такую цифру! У Эйзенхардта выступил пот – и не только потому, что туалет был единственным помещением в мобильном домике, не подключённым к кондиционеру, отчего в нём целый день стояла нестерпимая жара.
Священник отреагировал на предложение крайне несдержанно. Эйзенхардт украдкой выглянул в форточку и увидел, как тот ожесточённо жестикулирует, упрекая Кауна в том, что тот безоглядно хочет выбить максимальную выгоду из открытия, которое ему не принадлежит.
– Я просто сделал вам предложение, патер. Под вами я подразумеваю католическую церковь. Вы можете его принять, и тогда вы получите всё, чем я располагаю в данный момент, и сможете вырыть видеокамеру или оставить её там, где она есть. Как хотите. Или вы его не принимаете – и тогда вам придётся потерпеть, пока я добуду видео, пока договорюсь со всеми заинтересованными телеканалами относительно условий передачи и первой трансляции, пока не распродам всё рекламное время и пока не определятся все спонсоры. И только после этого вы сможете наконец увидеть то, что там снято. Как хотите. Решать вам.
– Десять миллиардов долларов – это совершенно неприемлемая сумма за видео.
– Это деньги действительно немалые, согласен. Однако не забывайте, что я продаю вам гораздо больше, чем просто видео. Я продаю вам контроль над его содержанием. И я продаю вам своё молчание о том, что это видео вообще существует, на тот случай, если там окажется нечто, что не вписывается в церковные догмы. Наконец, с этим молчанием я продаю, если говорить без обиняков, одновременно и мою журналистскую безупречность. А она за чечевичную похлёбку не продаётся.
Только что, во время дискуссии в переговорной комнате, был такой момент, когда Эйзенхард полностью отключился от темы. Как будто кто-то у него внутри переключил рубильник в другое положение. Профессор Уилфорд-Смит раскрыл Библию, чтобы вычитать в Евангелиях все упоминания о спутниках Иисуса и, может быть, наткнуться на какое-нибудь указание, что один из них действительно был путешественником во времени, и если да, то кто. А Эйзенхардт просто сидел без дела и спрашивал себя: А что я тут, собственно говоря, вообще делаю?
Всё это изощрённое хитрое комбинирование – что оно до сих пор дало? Ровным счётом ничего.
Когда была обнаружена инструкция по применению, Каун и Уилфорд-Смит извлекли из этого факта отточенные, убедительные заключения. Сегодняшнее письмо показало, что почти всё в этих заключениях было ошибочно. Не изобретут в ближайшем будущем способ путешествия во времени, не будет разработан хорошо продуманный план. Они, правда, пришли к нескольким правильным результатам, опираясь на ложные предпосылки, – но лишь случайно.