Видок. Чужая боль
Шрифт:
Подмигнув Лехе, я тихо вернулся на место.
Благодаря брошюрке из чемодана мне удалось немного разобраться в полицейской табели о рангах. У них тут все было немного непривычно – градация одного типа погон начиналась с одной звезды, а заканчивалась полным отсутствием этих самых звездочек. Оставалась непонятка с моим статусом. То, что Дмитрий Иванович в чине был выше меня, – это нормально, а вот почему я выше Лехи, пока неясно.
Моя скука продлилась еще около часа. Наконец-то Дмитрий Иванович начал куда-то
– Алексей, – вернув на голову фуражку, обратился он к своему помощнику, – я у Аполлона Трофимовича.
Мы с Лехой опять вскочили и взглядом проводили начальника до двери.
То, что господин губернский секретарь лишь имитировал бурную деятельность, стало понятно, как только за начальником закрылись двери. Леха тут же подошел к моему столу и уселся на край столешницы.
– Игнат, так что с тобой все-таки случилось? Что ты видел в доме Санькиных?
– Леша, – вздохнув, обратился я к парню и, судя по его реакции, с обращением угадал, – мне важно знать, умеешь ли ты хранить секреты.
В ответ я услышал возмущенное фырканье, но благоразумие у молодого полицейского все же прорезалось:
– Если это не заденет моей чести и интересов государства.
– Никоим образом. Речь пойдет о моем состоянии.
– Ты еще нездоров? – насторожился Леха.
– Можно и так сказать, – сморщился и, вздохнув, решил все же рискнуть. – Понимаешь, я не помню не только того, что случилось в том доме, но и вообще всего, что происходило с момента моего появления в Топинске. Только туманные образы. Тебя помню. Дмитрия Ивановича тоже, но смутно и отрывочно.
– Ты уверен, что не нужно сообщить об этом начальству? – Было видно, что мой новый друг уже сам пожалел о своем неуемном любопытстве.
– Уверен, – жестко ответил я, глядя в глаза парню. – Все, что нужно делать в качестве видока, я помню, так что службе урона не будет. А остальное – мое личное дело. Так что никто ничего не заметит, если ты мне поможешь освоиться с мелочами.
– Я помогу, но, может, хотя бы сходишь к доктору?
– А ты уверен, что он не отстранит меня от службы просто на всякий случай?
– Ян Нигульсович может, он такой, – кивнул Леха и, сделав серьезное лицо, добавил: – Хорошо, я сохраню твою тайну. Спрашивай все, что тебе нужно знать.
Ну что же, мой расчет на юношеский максимализм полицейского оправдал себя. Теперь еще нужно как-то вытянуть из него информацию, не задевая общеизвестных сведений.
– Я так и не понял, что мне нужно делать на рабочем месте.
– Так и никто не знает, – небрежно отмахнулся Леха, – в уложении о видоках сказано, что вас нужно первыми пускать на место убийства. Затем я как письмоводитель опрашиваю – провожу опрос и составляю протокол. И на этом все.
– И никаких отчетов? – искренне удивился я.
– И никаких отчетов, – с какой-то
Леха был прав. Из конспектов Игната я узнал, что видоки не медиумы и не способны заглядывать ни в прошлое, ни в будущее. Просто убийство человека, особенно жестокое, для ткани мироздания как тавро для живой кожи – оставляет четкий след. Только в отличие от тавра этот след держится надолго и видок способен увидеть хоть что-то, если прошло не больше суток.
– Ну и чем я занимался все это время?
– Сидел, скучал, а затем испросил у Дмитрия Ивановича разрешения отлучаться в библиотеку после обеда. Главное, чтобы мы знали, где тебя искать.
– Библиотека! – едва не хлопнул я себя по лбу.
Вот где можно черпать информацию ведрами.
– Вспомнил? – неправильно понял мою реакцию Леха.
– Да, – решил я подыграть ему.
– А Лизавету Викторовну тоже вспомнил и то, почему ты больше не ходишь в библиотеку?
– А вот этого не помню, – насторожился я.
Мне только личных проблем не хватало. В отличие от рабочих в амурных делах дурачком прикинуться будет сложнее.
– Ты и в храм знаний ходил, только чтобы быть поближе к дочери нашего судьи.
Совсем нехорошо. Что же ты, Игнаша, такой неразборчивый в интимных связях, лучше бы уж с проституткой связался, чем с дочкой судьи.
– Вот когда Лизонька дала резкую отповедь на твои пылкие признания, походы за знаниями тут же прекратились. Ты еще и на меня обиделся за дружеское предупреждение.
– Давай я разом попрошу у тебя прощения за все, что было, и приглашу после службы куда-нибудь посидеть за рюмкой чаю.
– Как это «рюмкой чаю»? – удивился Леха, а я укорил себя за расслабленность.
– Ну, я выпью чаю, мне иное после запоя уже не положено, а у тебя в рюмке будет все, что душеньке угодно. Только место выберешь сам. Кстати, а где мы обычно обедали?
– Я на базаре, а ты ездил домой. – Мелькнувшая в голосе парня обида показала, что мой предшественник не был особо общительным. Запросто они общались лишь благодаря нахрапистости Лехи.
– Значит, сегодня пойдем на базар вместе.
Если мой коллега надеялся на приглашение за обеденный стол Марфы Спиридоновны, то его ждал облом.
Все оставшееся до обеда время мы обсуждали рабочие нюансы и перемывали кости коллегам. Выяснилось, что получения жалованья ждать еще две недели, но какое оно у меня, Леха не знал. Игнаша был не только застенчивым, но и скрытным.
Наконец-то под бой напольных часов в кабинете мы как два школьника вырвались на простор. Если честно, именно так я себя и чувствовал.