Видящий 2
Шрифт:
– Милый дом, просторный, деревянный, дышится легко. От пожара как, застраховались?
– даже если есть у купчины диктофон, и он неизвестно как умудрился его включить, мои слова интерпретировать как угрозу никакой суд не возьмется.
Гаврюша сжимается в кресле и как будто немного усыхает. Продолжаю улыбаться, ведь не зря нас учили, что это путь к успеху.
– За-за-застрахован...
– отмирает, наконец, Гавриленков, - Ч-ч-то вы хотите?
– Ммм? Хочу предложить вам сделку.
– Какую?
– сделки - это его стихия, так что купец слегка воспревает духом.
–
– Это не ваши, это Наташины деньги!
– голос мужчины срывается и дает петуха, писк такого внушительного дядьки режет ухо. Невоспитанно прочищаю пострадавший орган слуха пальцем.
– Оу! Точно, как драгоценное здоровье вашей супруги?
– Не смейте говорить о ней в таком тоне!
– напоминание о жене благотворно действует на собеседника, похоже, здесь и впрямь чуйства. Смахнув мысленно воображаемую слезу умиления, продолжаю беседу:
– Ну-ну-ну! Так и запишем - здорова! А вот вы что-то бледный такой, может водички?
– беру с журнального столика стакан и наполняю водой, пользуясь даром.
Выглядит легко и непринужденно, но на самом деле требует запредельного контроля. Не совсем моя заслуга - это единственное действие с водой, отточенное мной-Егором до автоматизма еще в раннем детстве бесконечными тренировками. С помощью источника, если отбросить силу жизни, только разрушать легко, для созидания эти силы не приспособлены. Наполнить стакан - та еще задачка, мне гораздо проще затопить всю комнату, чем нацедить несчастные двести грамм, да еще не повредив посуду! Но, что поделать, требуется не убить купчину, а срубить с него деньжат. Причем, желательно, не давая ни малейшего повода обвинить в давлении. Так что понты - наше все!
– Вот, чистейшая! Наверно даже целебная!
– слегка впечатленный мужчина покорно опустошает поднесенный стакан. Проверено на себе - обычная чистая вода, никакого подвоха.
– И чего вы так всполошились? Наташины деньги можете не трогать, я о них ни слова не говорил! Но у меня и свой пай в вашем деле имеется. Я тут решил переехать, а это такие траты! Да еще вы меня раньше потратиться на переезд от Натальи заставили. А все так дорого! Ужас просто!
– огромных усилий стоит сохранять спокойный благожелательный тон, когда хочется ржать.
– И что вы все-таки хотите?
– справившись с собой, спрашивает купец.
– Выкупите мой пай. И я вас больше не потревожу. Ничего общего у нас с вами не останется, воспоминания оставьте себе.
– Сто тысяч.
Тонюсенькое водное лезвие срывается с пальцев и разбивает стакан, все еще зажатый купцом.
– Что ж вы так неосторожно-то, Иван Иванович! Порежетесь ведь!
– Двести.
– А как ваше здоровье вообще? Сердечко не шалит? В вашем возрасте, да еще с молодой женой стоит уделять здоровью повышенное внимание, - заботливо беру купчину за руку, якобы щупая пульс и слегка взвинчивая кровяное давление.
Вырвав руку, Гавриленков некоторое время шумно дышит, успокаивая
– Сколько вы хотите?
– Есть такая замечательная круглая цифра, полмиллиона называется. Давайте сразу на ней остановимся.
Мои паи, конечно, столько не стоят, а вот в сумме с Наташкиными деньгами набежит гораздо больше, хорошо купчина сумел раскрутить наш проект, контракт с администрацией города, который мы с ним отхватили в январе, очень помог в свое время подняться.
– Вы, вы шутите?
– купец неосторожно режется осколком, все еще зажатым в кулаке.
– Нисколько, - мимоходом, даже не касаясь, залечиваю порез, - Кстати, какой цвет гранита вы предпочитаете?
– К-к-какого гранита?
– Ну как, на памятник... Вы так плохо стали выглядеть, еще и порезались, а я предупреждал вас...
Купец устало молчит некоторое время, а потом решительно достает бланк договора и начинает его заполнять. Люблю понятливых людей, а то уже устал держать сочувственную мину, все время хихикнуть хочется. Спустя полчаса подписываем договор. Аккуратно складываю свой экземпляр во внутренний карман.
– У меня пока только чек.
– Отлично, вы же не хотите надуть своего бывшего делового партнера?
Злой взгляд купца говорит об обратном, но внешне он обреченно кивает.
– Кланяйтесь от меня Наталье Сергеевне. Впрочем, не стоит. Если денег до понедельника не будет - сам зайду проведать.
Намеки мне сегодня хорошо удаются, Гаврюша аж снова бледнеет при мысли о моем повторном визите.
– Кстати, вдруг вам интересно...
– решаю все-таки добить купца, - Смотрите, кто мне дворянство вручал!
– снимок с серьезным Милославским, пожимающим мне руку, производит на купца неизгладимое впечатление. Кажется, что кровь вообще полностью отлила от его лица, настолько белым становится этот обычно румяный полнокровный толстяк, - Хотел ему свои паи продать, но все-таки о вас первом подумал. Первый деловой партнер, как-никак!
Странным взглядом Гавриленков провожает меня до самого выхода из кабинета. Похрен, зато теперь сто раз подумает, прежде чем возможную пакость подстроить. Так что не сомневаюсь, в понедельник деньги будут на счете.
Пожалуй, к визиту к князю я готов.
Интерлюдия 2.
Секретарь открыл дверь в кабинет, едва завидев входящего Григория. Однако, вопреки обыкновению, хозяин даже не сделал попытки встать, приветствуя гостя, и не произнес ни слова, пока Осмолкин-Орлов устраивался в кресле напротив. Такое начало встречи напрягало.
– У вас есть какие-то новости для меня?
– первым не выдержал и нарушил молчание бывший гвардеец.
– Да, но вы меня обманули.
– Обманул? В чем?
– удивление казалось совсем ненаигранным, но Гавриленков не поднялся бы с самого низа, если б не умел распознавать ложь. Теперь даже самого его удивляло, как он мог поверить и довериться этому человеку. Не иначе, бес попутал. Да еще корочки одного ведомства ввели в заблуждение.
– Теперь я уже думаю, что во всем.
– А поконкретнее можно? Очень трудно, знаете ли, объясняться, не зная сути обвинений.