Видящий. Лестница в небо
Шрифт:
– Хорошо, вечером в шесть у тебя буду, давай съездим поговорим с этим собачником. – К вечеру, надеюсь, оклемаюсь: на пик еще не выйду, но для допроса обычного человека сил хватит.
Отчитавшись по работе и поболтав еще немного о том о сем, Костин удаляется, оставив Баринова с нами. Зову к столу всех, даже китайцев.
– В общем-то, с Костиным, если выгорит, это будет последнее дело. В Питере уже работа нас дожидается, – это я персонально Боку говорю, пусть знает, что времени на раскачку нет, – там, конечно, пока ерунда – пару площадок охранять, но с чего начать уже есть.
Капитан кивает, принимая мои слова к сведению.
– Четверо
– На твое усмотрение: тебе с ними работать. Ну и чтоб с Ярославом не поссориться, он у нас такой, обидчивый. – Саша опять кивает: успел уже изучить характер директора. – Если у кого еще кто есть на примете, давайте переманивайте. Я думаю, нам на первое время человек двадцать точно потребуются, потом посмотрим на месте, – это я уже ко всем сразу обращаюсь.
Шаман с Земелей что-то прикидывают про себя, а Борис с профессором недоуменно переглядываются – у них таких знакомых нет.
– Олег, Алексей: рассчитываю, что вы первое время в агентстве на постоянной основе поработаете, пока себе замену найдете и выучите. Иначе Александр Владимирович совсем зашьется. – Пилоты молча подтверждают: это хоть и не оговаривали специально, но подразумевалось по умолчанию. – По агентству вроде бы все? Бок, с тобой подробности потом отдельно проговорим. Теперь по переезду: Боря, не передумал?
– Нет, уговор в силе, – непонятно для остальных отвечает Черный.
– Тогда на днях все оформим – и в Питер с нами. – Юноша заметно расслабляется, до сих пор наш договор был исключительно устным.
– Александр Леонидович, у вас неделя на сборы, к осени мы должны переехать. Помещение мы с Олегом присмотрели, пока примерно такое же, что и здесь. Разбогатеем – устроимся получше.
– На нынешнем этапе этого хватает. Хотелось бы только еще алексиума для опытов: тот, что был, уже истрачен. Про помощников я вам уже говорил: в одиночку я долго собирать все буду, а Борю не ко всем приборам подпускать можно.
– Будет и алексиум, и помощники.
Примерно килограмм драгоценного вещества еще замочен в баке в подсобке, да еще по лесам местным стоит пробежаться. Есть у меня пара мест, примеченных зимой, где метеориты явно водятся. Просто из-под снега их нереально было достать тогда, а потом руки недоходили. Жаль, что золото для меня невидимо так же, а то бы совсем как сыр в масле катался.
– Витя, ты едешь с нами, – успокаиваю заметно перетрухнувшего механика, – вопрос с ямой решу в ближайшее время, но, извини, твоего мнения спрашивать не буду. Насчет семьи – думай сам, мне все равно. Но на твоем месте я бы сразу их не тащил, с жильем там пока неизвестно как будет. Лучше чуть осмотримся, потом дам время на переезд. Грузовик у «Кистеня» мы заберем в обмен на трофейные доспехи, с Костиным это уже обговорено, так что перевезти вещи будет на чем.
Жирнов, сбрасывая напряжение, встряхивается, как собака. Жизнь с нами намного лучше, чем в долговой яме, тем более что я регулярно подбрасываю ему деньжат для семьи. Свободным он, конечно, больше бы заработал, но он и так слишком дорого мне обходится, так что роптать ему не с чего. С другой стороны, как механик он – гений и профессора понимает с полуслова, когда тот именно по этой части с ним общается, так что денег на него жалеть не стоит.
Раздав всем ценные указания, какое-то время отвечаю на вопросы, после чего народ расходится, а я поворачиваюсь к двум оставшимся персонажам.
– Теперь с вами, голуби мои сизокрылые.
– С У и Чжоу все в порядке, хозяин, – удивительно чисто, без ожидаемых «сю-сю», отвечает Ван. Темная лошадка Ли как обычно молчит – он из этой четверки, а теперь уже двойки, самый незаметный.
– Они вернутся, хозяин, найдут вас. Это семейные дела, – чуть приоткрывает тайну мой повар.
– И в Петербурге найдут?
– Обязательно, хозяин.
– Я теперь вам не хозяин, объяснял ведь уже! – немного досадую на режущее слух обращение.
– Мы поняли, хозяин, – как попугай, продолжает твердить одно и то же Ван.
– Черт с вами, зовите как хотите. – Всё они прекрасно поняли и про вольную, и про гражданство, иначе бы У и Чжоу не смылись бы так быстро по своим «семейным делам», но звать меня хотя бы по имени-отчеству отказываются наотрез. Хотя пару раз проскакивало «мастер» или «шеф», что для меня привычнее. Надеюсь, со временем полностью перейдут на это обращение.
– В Питер со мной едете?
– Конечно, шеф; когда собираться? – Ли редко подает голос, но именно он первым уловил мой настрой. И, кстати, у него тоже волшебным образом исчез так раздражавший меня акцент.
– Неделя где-то на улаживание дел точно есть, а там и в путь. Ко мне вопросы есть?
– Пока нет, шеф, – почти синхронно кланяются китайцы.
Провожаю их хмурым взглядом. К хорошему быстро привыкаешь, а с самого момента появления китайцы целиком и полностью взвалили на себя все обязанности по нашему обслуживанию. Ван готовит с каждым днем все лучше и лучше, ориентируясь исключительно на мои вкусы, да еще на всю нашу ораву. Когда я последний раз стирал себе что-то, я вообще уже давно забыл: все вещи в идеальном состоянии развешаны за ширмой, заменяющей мне шкаф. Не сомневаюсь, что и мой сегодняшний багаж уже давно разобран, рассортирован и прибран по местам. С этой точки зрения они незаменимы. Может, зря себя накручиваю? В любом случае с моими тянущимися из детства неприятностями связаны они быть никак не могут, так что пусть остаются.
Когда Костин сказал про сержанта, я невольно представил себе молодого здорового парня типа старого знакомого – Глеба Судоржина, но в который раз ошибся. Сержант Локтев оказался невзрачным мужичком лет сорока пяти – пятидесяти, да еще и одетым в ту самую джинсу, которая считается здесь признаком бедности. Разве что кобель у него оказался знатный – здоровенный среднеазиатский овчар, похожий на уменьшенного белого медведя, таких вроде бы алабаями называют.
– Дядь Саша! Папа! – звонким голосом ору на весь парк, подбегая к небольшой компании. – Вот вы где!
Костин поехал на дело со своей собакой – лохматым двортерьером Шарабаном, ошалевшим от неожиданной прогулки вместо традиционного сидения на цепи. Внезапная свобода ударила Шарабану в голову, и он носился по лесополосе, высунув язык, пока два Владимировича – Ярослав и Александр – не подманили поганца и не посадили на длинный брезентовый поводок, который тот теперь остервенело грыз в надежде вырваться обратно на волю. Сколько в этом моменте было спектакля, а сколько импровизации – сказать не берусь, пса видел в первый раз, но на этой почве наемники вполне естественно познакомились с подозреваемым. Слово за слово, как это бывает у собачников, и вот уже троица мужчин чинно восседает на бревне, распивая припасенное пиво и закусывая вяленым лещом, разложенным здесь же на газетке.