Видящий. Первые шаги
Шрифт:
В Каспийском Наталья добыла мне аттестат о среднем образовании. На это ушла основная часть наших трофеев. И хоть я совсем не горжусь своим мародерством, деньги, собранные мною в разгромленном лагере, очень нам пригодились. За весьма внушительную сумму реально существующий мальчик Иванов Гена, о котором так удачно вспомнила Наталья, согласился «потерять» свой аттестат. С теткой мальчика, почти полной своей тезкой – Ивановой Натальей Степановной, девушка познакомилась на почте, где перепутали их корреспонденцию. Пожилая женщина была так рада найти свободные уши, что выложила Наталье
О, похоже, дело сладилось!
Около меня остановилась Наталья в компании сурового вида тетки.
– Это, что ли, племяш твой? – Вот всегда восхищаюсь женским талантом озвучивать очевидное.
Да нет, блин, это хобби у меня такое: по вторникам здесь на чемоданах сидеть!
– Гена, познакомься, это наша будущая квартирная хозяйка, Мария Ивановна. А это мой племянник, Геннадий, – представила нас друг другу Наташа.
Пришлось поднимать зад и вежливо раскланиваться.
– Ну пойдемте, покажу комнаты, а то вдруг еще не понравится. – И тетка повела нас куда-то в глубь района.
Потерпите, ножки, еще немного, скоро придем.
Предлагаемое жилье оказалось отдельным пристроем к небольшому домику, в котором жила семья Марии Ивановны. Две крохотные комнатки, где раньше, видимо, жили родители, пропахли лекарствами и каким-то присущим лишь старости запахом, но зато имели отдельный выход во двор. Хозяйка по большей части молчала, за что я простил ей все недостатки сразу. Мне вполне хватило трескотни Наташки за прошедшее время. Все-таки трудно уживаться даже с самым хорошим человеком, если много лет до этого жил один. Уладив денежные вопросы и обговорив условия проживания, мы обессиленно упали на кровать.
– Чур, я занимаю эту комнату! Она больше! – начала оживать моя подруга.
– И что?
– Имею право! Я, между прочим, удачно сговорилась, даже дешевле, чем мы рассчитывали.
– Молодец! Возьми с полки пирожок!
Неугомонная Наташка начала меня щекотать и валять по кровати, вынудив к позорному бегству.
Черт побери, надо как-то решать половой вопрос!.. А то будет совсем неудобно. Молодая красивая девушка – и зловредный старикашка в теле четырнадцатилетнего юнца. Просто «Красавица и чудовище»…
Два вечера спустя
Ночь, улица, фонарь, аптека… Рывок! И нычка – у человека. Ничего, что не в ритм, зато рифма почти удалась!
Темный переулок. Нужный двор. Отсчитываю на ощупь кирпич. Мерзкая шавка из соседнего двора поднимает лай, ей начинают отвечать другие. Хватаю сверток с бумагами и несусь в конец улицы, пока на шум не начали выглядывать хозяева. Полдела сделано, осталось незамеченным покинуть этот район. Петляю как заяц, пока не выбираюсь на более-менее освещенные улицы. Здесь тоже надо держать ухо востро, но уже не так страшно, потому что ходят патрули и гуляют припозднившиеся парочки. Где-то во дворе даже слышно игру на гитаре с нестройным
Еще вечер спустя
Нужный мне человек идет домой с работы. Стараясь не привлекать лишнего внимания окружающих, догоняю его и пристраиваюсь рядом.
– Здравствуйте, Виктор Афанасьевич!
Лечащий врач моей матери сбивается с шага и останавливается посреди людского потока.
– Егор?! Тебя же ищут все, с ног сбились…
– Знаю, Виктор Афанасьевич. Давайте пойдем, а то мы мешаем всем.
Доктор растерянно кивает и начинает двигаться дальше неспешным шагом.
– А у нас засаду на тебя организовали. Правда, сняли недавно. Но всех строго-настрого предупредили, что, если появишься, – сразу сообщать. – Добрейшей души человек, доктор Шаврин, походя сдает мне с потрохами моих недругов. – Между прочим, из ПГБ; признавайся, что натворил? – Голос у Шаврина вроде бы шутливый, а вот глаза смотрят внимательно и цепко.
– Виктор Афанасьевич! Поверьте, я ничего не натворил! – В двух словах описываю ему свои обстоятельства с о-о-очень большими купюрами. – Так что прохожу я как свидетель, да и то, от моих показаний там мало что зависит.
Шаврин идет какое-то время молча, обдумывая мои слова.
– А церковь к тебе какие вопросы имеет?
– ?..
Я реально в ступоре. Вопрос даже не на миллион рублей.
А Бастилию тоже я развалил?.. С хрена ли баня упала?..
Мужчина осматривает меня пронзительным взглядом и поясняет:
– Про события в вашем училище я немного наслышан. Дмитрий в мае несколько раз заходил, кое-что рассказал, так что я тебе верю. А насчет церкви… Крутились у нас кроме людей Милославского еще кое-какие личности. И что характерно – безопасники их как бы не замечали… А я вот, чисто случайно, одного из них знал до пострига. До его пострига, – зачем-то уточняет доктор.
– И зачем они крутились?
– Да все за тем же. Искали тебя.
– ?..
Просто какое-то шоу «Найди меня» имени меня…
– А вообще, Егор, ты поступил глупо. Я тебя не осуждаю: и сам бы, наверное, испугался. Только есть ведь люди, которым ты и твоя судьба небезразличны. Мог бы прийти ко мне, я бы что-нибудь посоветовал. К наставнику бы обратился, ты же знаешь, цеховая солидарность – не пустой звук. Михаил Игнатьевич опять же переживает до сих пор.
Интересно: то есть наша «мадам Помфри» не при делах, что ли, оказалась?
– Простите. Я, Виктор Афанасьевич, в тот момент ни в ком уверен не был. Слишком ситуация странная была… Как мама? – неловко пытаюсь перевести тему.
Шаврин понимающе кивает:
– Все так же, Егор, без изменений. На днях приходил запрос насчет перевода в Петербург, но мы с завотделением не подписали. Пока надежда есть – считаю, не надо ничего трогать. Как бы, наоборот, хуже не сделать.
– А зачем ее в Петербург хотят перевести? – опять недоумеваю я.
Мужик, ты сегодня меня решил окончательно загрузить?