Видящий. Рангарёк. Книга 2
Шрифт:
– Как Алекс?
– Вроде того. Оцифруешься и сбежишь от меня – насовсем. – Катя уселась рядом со мной. – Скажи… Ты когда в последний раз мылся?
– Намек понят, – вздохнул я, сползая с дивана. – Исправлюсь.
– Давай! – Катя поднялась следом за мной. – Мойся и пойдем гулять.
– Кать, так мне…
– Ничего не знаю! Я договорилась, без тебя Рагнарёк не начнут. А мне нужно хоть немножко внимания – или я тут с ума сойду!
– Внимания? – Я развернулся в дверях комнаты. – В смысле – от меня?
– Ну уж точно не от Олега, – улыбнулась Катя. –
– Строить козни и плести интриги. – Я оперся плечом на дверной косяк. – Сказал никуда не выходить и даже не заказывать пиццу. Но слушаться его мы, конечно же, не будем.
– Именно так. – Катя кинула в меня подушечкой с дивана. – Иди уже давай!
Я специально не стал запираться в ванной и, открыв кран, где-то минуту или две просто стоял под горячими струями в ожидании… Но не дождался. Настроение у Кати было игривое, но, похоже, не настолько. И гулять ей хотелось явно больше, чем… В общем, явно больше. И в чем-то я ее даже понимал.
Мы вышли из квартиры через пятнадцать минут, взявшись за руки и озираясь по сторонам. Прямо как школьники, сбежавшие с уроков. Нас мог поймать кто угодно – от полиции до некстати вернувшегося строгого Олега, – но оттого желание удрать становилось только сильнее.
Свобода пахла бензином, нагретым асфальтом, травой и совсем чуть-чуть – пирожками.
– Странно ощущение… Какой-то сюр. – Катя проводила взглядом автомобиль с мигалками, проехавший мимо по Лубянскому. – В этом мире мы в федеральном розыске. В том уже почти наступил конец света. И ничего! Все как раньше.
– Ну… Видимо, иногда большие неприятности происходят без спецэффектов. – Я пожал плечами. – Ты уже придумала, куда мы пойдем гулять?
– Да, мой ярл! – Катя снова поймала меня за руку и на этот раз уже не отпустила. – Будем пить кофе и есть пирожные. Недалеко и недолго – так что судьбы мира подождут.
– Подождут, – кивнул я. – Мне кажется, я заслужил выходной… Или полвыходного.
– Четверть. – Катя засмеялась и потянула меня к дверям. – Нам сюда!
Не знаю, какой был день, – с режимом погружения в вирт почти 24/7 я давно потерял счет времени, – но, судя по всему, рабочий. Кафешка почти пустовала, и заказ принесли буквально через пару минут. Я думал, что разлюбил сладкое лет двадцать назад, – но неожиданно для себя съел все и тут же потребовал еще.
– Ты сегодня какой-то… другой. – Катя ковырнула свое пирожное ложечкой. – Улыбаешься.
– Ну, солнышко… А обычно нет?
– Обычно нет. Обычно вот такой. – Катя сдвинула брови, поджала губы и устремила взгляд куда-то вдаль. – У тебя там случилось что-то хорошее?
Ну я отыскал еще один осколок «Светоча», получил в подарок волшебные соколиные крылья, восстановил власть юного хана и прилюдно обезглавил одного из сподвижников его отца. Но радовался – ведь радовался? – я не этому.
– Что-то хорошее?.. – Я протянул руку и накрыл Катину ладонь своей. – Знаешь, тут скорее просто отсутствие чего-то плохого. Это считается?
– Это – считается, – отозвалась Катя. – Кушай пироженку – а то отберу!
Следующие
Всего за пару месяцев, прожитых в мире «Гардарики», я уже успел привыкнуть к такой неприятной штуке, как предательство, – а заодно и к тому, что чуть ли не каждый здесь втайне (или не втайне) желает меня прикончить. Суровые нравы, жестокое время. Тлен, мрак и беспросветная тоска – и во всей этой серости любые по-настоящему человеческие поступки сияли куда ярче, чем сияют звезды самой темной ночью.
Веор – рыжебородый здоровяк, буквально свалившийся мне на голову с неба, – вел людей через йотун знает какими тварями заполненные земли на востоке. И не потому что ждал награды – просто вряд ли мог поступить иначе. Есугей сошел с ума и собирался убить меня, чтобы завладеть драгоценными осколками, – но все-таки нашел в себе достаточно воли и отваги и вместо этого спас мне жизнь ценой своей. Бессмертная богиня спустилась из Небесных Чертогов на землю, чтобы уберечь нескольких чужих детей… и одного бестолкового Видящего, сдуру схватившего непосильную ношу. Темуджину достаточно было сказать всего одно слово – и Джаргал отправил бы Вацлаву мою голову на пике, но юный хан сдержал слово, данное еще его отцом… И только Великое Небо знает, чего это будет ему стоить.
Шестеренки Рагнарёка уже раскрутились, взбивая тягучее бытие этого мира, – и все, что до этого пряталось где-то в глубине, теперь поднялось на поверхность. И в этом омуте водилось не только плохое. Серый мир стремительно терял свои пятьдесят оттенков, делился на белое и черное и неизбежно ставил каждого перед выбором.
Кто ты? С кем ты? И на чьей стороне будешь, когда снега севера начнут таять от горячих ветров, которые дуют с юга?
И мне хотелось думать, что я все-таки выбрал верно. И если не добро, то хотя бы меньшее из зол.
– Видимо, ко мне вернулась вера в людей. – Я отодвинул опустевшее блюдце. – Для начала в тех, кого сгенерировала Система Романова… Но раз уж так – может, и настоящие на подходе?
– Настоящие такие же. – Катя махнула рукой. – Люди как люди. И милосердие иногда стучится… куда-то там. Но только иногда.
– Цитируешь классиков? – усмехнулся я.
– Классик не ошибся. Люди не меняются, и те, что в игре, от нас ничем не отличаются. Бывают плохими… иногда хорошими, но чаще все-таки плохими. – Катя покачала головой. – И поэтому я им не доверяю.
Мне показалось, что солнце за окном вдруг потускнело.
– Кать, что на тебя нашло? – Я осторожно погладил ее пальцы. – Уж чего-чего, а идеализма в тебе всегда было побольше, чем у меня.
– Может, и было, Антон, – вздохнула Катя. – Но как-то поубавилось. А в последнее время мне кажется, что все, что мы делаем, – не то и вообще ерунда.
– Добро пожаловать в мой мир, Катюш. – Я выпустил ее руку и откинулся на спинку кресла. – Не то и вообще ерунда… Мне все время так кажется. Но что поделаешь – прятаться в кусты надо было раньше.