Вихрь с окраин Империи

Фреза Роберт А.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – продолжал Бейерс, не привыкший к дипломатическим хитростям.

– Спасибо. – Маэда сел. – Простите мое любопытство, но я в самом деле видел ребенка, работающего в вашей приемной, или ошибся?

– Да, это моя приемная дочь. Она говорит, что станет президентом, когда вырастет.

– Она выглядит весьма целеустремленной молодой особой, – заметил Маэда.

– Прошу извинить за прямой вопрос, хеэр Маэда,

но какова позиция имперского правительства относительно моей страны?

– Вопрос не из легких, – улыбнулся Маэда. – В прошлом произошло слишком много неприятных эпизодов, и теперь необходимо решить целый ряд проблем.

– Если имперское правительство отказывается признать наше право на самоуправление, то, боюсь, неприятностей будет еще больше, – напрямик заявил Бейерс.

Заметив его беспокойство, Маэда слегка расслабился.

– Я искренне заверяю вас, что имперское правительство стремится к согласию и сотрудничеству.

– Надеюсь, мы сможем сбывать наши металлические сплавы с большей выгодой для обеих сторон.

Маэда улыбнулся.

– Вам придется обсудить это непосредственно с компанией, которая унаследовала интересы «ЮСС», но для народов всегда предпочтительнее сотрудничать на взаимовыгодной основе. Возможно, мне удастся навести необходимые справки.

– Я также прозондирую почву. – Бейерс поднялся. – Мне не хотелось поднимать этот вопрос, но какова позиция имперского правительства относительно подполковника Верещагина и других участников военной операции?

Улыбка Маэды стала шире.

– Подполковник Верещагин? Он и его солдаты погибли во время атаки на здание «ЮСС» в Токио, не так ли? Во всяком случае, так утверждали газеты. Трагическое следствие непонимания. Что ж, любые военные операции приводят к потерям. В японской конституции имеется весьма разумный пункт, запрещающий использование военной силы, если этого не требуют интересы обороны. Тем не менее искренность и цели Верещагина вызывают восхищение.

– Да, конечно, – промямлил сбитый с толку Бейерс.

Слушавший беседу по радио Харьяло с усмешкой заметил:

– Словно ничего и не произошло.

Верещагин постучал трубкой по бедру, рассеянно извлек пакетик с табаком, вскрыл его и начал набивать трубку.

– Иногда это к лучшему.

Антон похлопал себя по карманам в поисках огня. Харьяло улыбнулся и протянул ему зажигалку.

Пока высыпавшие на улицы люди праздновали, Бейерсу удалось заставить Ассамблею принять «Свистящего

евина» в качестве национального гимна. Эта процедура откладывалась несколько лет, дабы не раздражать ковбоев и сектантов, но Альберту удалось убедить депутатов, что «Свин» все же лучше, чем волынки.

Один из бывших учеников Ханны Брувер написал заключительный куплет:

Вернулся с поля боя свин, и стал он песню петь:«Моя планета хоть не рай, но лучше всe ж, чем смерть».Сорвав оливковую ветвь, чтоб ей вовсю махать,Решил он песню просвистеть, чтоб кличку оправдать.

Несколько анонимных куплетов «Свистящего свина»

«Война тут подвернулась, давай и ты в наш стан».И свистнул свин, довольный, лупить стал в барабан.«Мундир у нас получишь, ружье тебе дадим».Свин засвистел, польщенный радушием таким.Надели свину форму и ну его гонять,А свин, такой довольный, свистит себе опять.Прошел он зной пустыни, арктический мороз,И так из новобранца он в аса перерос.Стал свин, боец бывалый, посверкивать штыком.Вот пули прожужжали, вояке нипочем!Вздохнув, – ах, бедолаги! – свалил он всех подряд.И засвистал, довольный, – не писарь, но солдат!Отправлен в отпуск свин – его на всех планетах ждут.Солдат везде желанный гость на счастье иль беду.Туземец, штатский, генерал – любой всегда нам рад,Прогнав сначала строем через кромешный ад!Но рано или поздно все ж войну сменяет мир.Ружье у свина отберут, и шляпу, и мундир.За службу верную его медалью наградят,А после, радостно свистя, зажарят и съедят!