Вихри Мраморной арки
Шрифт:
— Господи! — пробормотал я. — Как они могли? Чума же — это десятка!
— У меня природный иммунитет, — ответила она и посмотрела на свои руки.
Я не знал, что сказать, и вскрыл второй конверт. Данные об Эноле. Напечатанные компьютером факты, даты, статистические данные — все обожаемые историческим факультетом цифры. Но они сказали мне то, чего я не надеялся узнать, — что насморк у нее прошел и она пережила блиц. Юный Том погиб во время тотальных бомбежек Бата, но Энола умерла только в 2006 году, не дожив всего год до того, как собор Святого Павла был взорван.
Не
Впрочем, нет. Про Лэнгби они не сообщили ничего. Но сейчас, когда я пишу это, мне ясно то, что я уже знал: я спас ему жизнь. И пусть он мог умереть в больнице на следующий день. И вопреки всем суровым урокам, которые преподал мне исторический факультет, выясняется, что я все-таки не верю, будто ничто нельзя спасти навсегда. Мне кажется, что Лэнгби спасен во веки веков.
3 января. Сегодня я был у Дануорти. Не знаю, что я собирался сказать — какую-нибудь напыщенную чушь о том, что я готов служить в пожарной охране истории, неся дозор против падающих зажигательных бомб человеческих сердец — свято храня безмолвие.
Но он близоруко замигал на меня через стол, и мне почудилось, что его слепит последний сияющий образ собора Святого Павла, перед тем как собор исчез навсегда, и что он лучше кого бы то ни было знает, что спасти прошлое нельзя. И я сказал просто:
— Извините, что я разбил ваши очки, сэр.
— Вам понравился собор святого Павла? — сказал он, и как тогда, при первой встрече с Энолой, я почувствовал, что все толковал неверно, что он испытывает не грусть, а совсем иное.
— Я люблю его, сэр, — сказал я.
— Да, — сказал он. — Я тоже.
Настоятель Мэтьюз ошибается. Всю практику я боролся с памятью — только чтобы узнать, что она не враг, совсем не враг, а быть историком совсем не значит влачить священное бремя. Потому что Дануорти моргал не от рокового солнечного света в последнее утро, а вглядываясь в сумрак того первого дня, смотря сквозь величественную западную дверь собора Святого Павла на то, что подобно Лэнгби, подобно всем нам, каждому нашему мигу, живущему в нас, спасено навеки.
ДО ПОРТАЛЕСА БЕЗ ОСТАНОВОК [11]
Каждый город чем-то славен. Даже в самом маленьком городишке найдутся какие-либо достопримечательности. Могила Джона Гарфилда, дом Уиллы Кэсер, американская столица георгинов… А если в городе нет дома, могилы или станции «Пони Экспресс», то его жители обязательно что-нибудь да придумают: следы снежного человека в Орегоне, призрачные огни Марфы в Техасе, явления Элвиса…
За исключением города Порталес, штат Нью-Мексико.
11
Nonstop to Portales © Перевод. В. Дегтярева, 2010
— Достопримечательности? — переспросила симпатичная
Я только что приехал на машине из Бисби, штат Аризона, и меньше всего мне хотелось снова садиться за руль и переть сто шестьдесят миль по окружной дороге, чтобы полюбоваться на покосившийся могильный камень с истертой надписью.
— А в городе есть что посмотреть?
— В Порталесе? — По ее тону было ясно, что нечего. — По дороге в Кловис есть археологический музей, можно посмотреть на раскопки. Восемь миль по 70-й трассе — справа увидите. Или поезжайте на запад — там арахисовые поля.
Просто отлично. Кости и бескрайний простор.
— Спасибо, — ответил я и вернулся в номер.
Сам виноват. Кросс появится только завтра, а я решил приехать в Порталес на день раньше — как следует осмотреться перед встречей. Но это, конечно, не оправдание — за последние пять лет я хорошо узнал западные городки: на рекогносцировку нужно четверть часа, не больше. И еще пять минут, чтобы увидеть вездесущие знаки «тупик».
В общем, оказался я в бездостопримечательном Порталесе в воскресенье, и делать мне совершенно нечего — разве что думать о предложении Кросса и подыскивать причину для отказа.
Мой друг Дэнни позвонил с новостью, что Кроссу нужен человек.
— Работа хорошая, надежная. Порталес — отличный городок. Все лучше, чем постоянно колесить по стране. Ездишь, ездишь, пытаешься продать технические новинки людям, которым они совершенно не нужны. Какие тут перспективы?
Никаких. Фермеров не интересуют ни системы солнечного орошения, ни устройства для хранения воды. А в последнее время они перестали интересовать и самого Хаммонда — парня, на которого я работаю.
Кондиционера в номере нет. Я распахиваю окна и включаю телевизор. Кабельного тоже не имеется. Смотрю минут пять какую-то проповедь, после чего звоню Хаммонду.
— Это Картер Стюарт, — говорю я как ни в чем не бывало, словно каждое воскресенье ему названиваю. — Я в Порталесе, приехал раньше, чем рассчитывал, а парень, с которым встречаюсь, будет только завтра. У вас здесь нет других клиентов?
— В Порталесе? — Интереса в его голосе не уловить даже при большом желании. — А с кем вы там встречаетесь?
— С Хаддом из «Северо-западных сельхозагрегатов». Договорились на одиннадцать. — «А в десять у меня встреча с Кроссом», — отмечаю я про себя. — Я приехал вчера вечером, в Бисби дела закончил раньше, чем думал.
— Хадд — наш единственный контакт в Порталесе.
— Может, в Кловисе кто-нибудь есть? Или в Тукумкари?
— Нет, — быстро отвечает он (слишком быстро — даже с базой данных не сверился, а мог бы). — В этой части штата у нас мало клиентов.
— Они туг все арахис выращивают. Может, поговорить с кем-нибудь из фермеров?
— Просто передохните денек, ладно? — ответил Хаммонд.
— Хорошо, спасибо. — Я повесил трубку и спустился в вестибюль.
За стойкой сидел усохший старикан — но о моей проблеме он уже был наслышан.