Вихри Мраморной арки
Шрифт:
— Почти забыл… совсем не похоже на…
На что не похоже?! Я взъярилась. Что же там такое у него в спальне?! И чем оно лучше меня?!
Я раздвинула ноги пошире, чтобы Брауну было удобнее. Он недовольно приподнял голову и снова начал медленно чертить языком дорожку по коже. Он что, думает, я могу ждать вечно?
— Давай же! — шепнула я, пытаясь бедрами направить его в нужное русло. — Входи, Браун! Я хочу вжихаться! Пожалуйста!
Браун поднялся на ноги — так резко, что я треснулась
Я села.
— Какого хрена?
— Ты не поймешь. Я все думаю о твоем отце.
— О моем отце?! Да что за херня, Браун?!
— Слушай, не могу объяснить. Просто… не могу.
И он ушел. Взял и ушел. Распалил меня так, что я вот-вот кончу, — и что в итоге? Шишка на затылке — и только.
— Нет у меня никакого отца, мудила! — крикнула я ему вслед.
Я кое-как оделась и стала выдергивать белье из машины — с нерастраченной на Брауна яростью. В дверях прачечной появилась Арабел, все с тем же отчаянным выражением лица.
— Нет, ты видела?! Как мило! — Простыня зацепилась за ручку машины и е треском разорвалась от очередного рывка.
— Нет, но могу себе представит — если Браун вел себя так же, как Септ. — Она с несчастным видом прислонилась к двери. — Наверное, они все резко поголубели за лето.
— Очень даже может быть. — На самом деле вряд ли. Иначе Браун не врал бы про новенького соседа. — и не говорил бы такие странные вещи про моего папашу.
Собрав выстиранное белье в кучу, я прошла мимо Арабел.
— Не волнуйся, ты у меня кандидат номер один, если вернемся к лесби-штучкам.
Как-то не особенно она этому обрадовалась.
Моя придурковатая соседка еще не спала — таки сидела на кровати, вытянувшись в струнку. Похоже, безмозглая клуша вообще не шелохнулась, пока меня не было. Я расстелила кровать, второй раз за вечер разделась и нырнула под одеяло.
— Как надоест, туши свет, подруга.
Она подскочила к выключателю — в ночнушке времен студенческой юности старикана Молтона, а то и древнее.
— У тебя неприятности? — спросила Зибет, вытаращив глаза.
— С чего бы это? Не меня ведь вырвало. Уж если у кого и должны быть неприятности, так это у тебя, — мстительно добавила я.
Зибет сползла по стене.
— Мой отец… ему обо всем расскажут? — Она снова начала то краснеть, то бледнеть. Интересно, куда на этот раз приземлится блевотина? Хороший будет мне урок — не срывать злость на соседке по комнате.
— Конечно, нет. Вообще забудь, никаких неприятностей. Подумаешь, парочка гребаных простыней.
Она меня словно не слышала.
— Если у меня будут неприятности, папа за мной сам приедет. Обещал, что вернет меня домой.
Я села на кровати.
— Нет у тебя никаких неприятностей, — повторила я. — Не переживай.
Она все еще цеплялась за стену, словно та была ее последней опорой.
— Да послушай ты! — Мария-мастурия, сейчас ее удар хватит — и я буду виновата. — Все в порядке. Твой папочка ни о чем не узнает.
Похоже, Зибет немного отпустило.
— Спасибо, что выручила. — Она забралась в кровать, а свет так и не погасила.
Вжихнутый Иисус, за что мне это? Я встала и щелкнула гребаным выключателем.
— Ты — хорошая, — тихо сказала Зибет в темноте. Точно свихнулась. Я поудобнее устроилась под одеялом — поласкаю себя перед сном, раз уж по-другому не вышло. Только тихонько — не хватало мне новой истерики Зибет.
Неожиданно комнату заполнил энергичный голос:
— К молодым людям Молтон-колледжа, мужественным моим сыновьям обращаюсь я…
— Что это? — прошептала Зибет.
— Первый вечер в Аду, — ответила я, в тридцатый раз вылезая из постели.
— Пусть все ваши благородные дерзновения увенчаются успехом, — продолжал старикан Молтон.
Я включила свет, достала из дорожной сумки пилочку для ногтей, забралась на кровать Зибет и потянулась к селектору.
— К юным женщинам Молтон-колледжа, возлюбленным моим дочерям… — Ну вот — наконец-то заткнулся. Пилочка и шурупы полетели в дорожную сумку. Я вырубила свет и улеглась в постель.
— Кто это? — шепотом спросила Зибет.
— Наш отец-основатель. — Я внезапно вспомнила, какую реакцию слово «отец» вызывает у обитателей этого психованного места, и торопливо добавила: — Сегодня ты его слышала последний раз. Завтра подложу туда какую-нибудь заглушку и вставлю шурупы на место — сестра-хозяйка ни о чем не узнает. До конца семестра будем жить в блаженной тишине.
Ответа не последовало — соседка уже спала, негромко похрапывая. Ну вот, и тут я просчиталась. Отличное начало семестра!
Администратор было прекрасно осведомлен о вечеринке.
— Вам известно точное значение слова «арест», не так ли?
Старому козлу лет сорок пять — возраст любимого папаши. Выглядит он неплохо — наверное, не слезает с тренажеров, чтобы соблазнять первокурсниц подтянутым животиком. Этак можно и грыжу заработать.
Наверняка он, подобно папаше, вжихнул в свое время сперму в баночку — обеспечить продолжение династии. Вжихнутый Иисус, такое нужно запрещать законом.