Вихри перемен

Лапин Александр Алексеевич

– Распишитесь в получении!

– А что здесь? – уткнувшись в помятую квитанцию взглядом, спросила глухим, грубым голосом бой-баба Варька Чугункина – ныне директор представительства молодежной газеты.

– Это компьютер фирмы «Макинтош». Прислали из Московского представительства для вас, – тоненьким голоском ответил мальчик. – Да вы расписывайтесь! Мне ехать надо по другим заказам! – нетерпеливо добавил он.

Вздохнув, директор расписалась.

Галина Шушункина, сидевшая рядом за соседним столом, так и подскочила с места, когда Варвара, наконец, освободила

красавец монитор, а затем и принтер из бумажных объятий.

Это было изделие!

Подруги с некоторой долей изумления и одновременно страха смотрели на чудо техники двадцатого века.

– И как же это все работает? – задумчиво спросила саму себя директор.

– Я разберусь! – ответила ей Галинка, открывая красивую блестящую книжку с инструкциями, напечатанными на пяти языках. – А вот и на русском есть! Здесь еще должны быть клавиатура и какая-то «мышка». Что за мышка? Что за чушь? – сама себя спросила Шушункина и, присев снова на свое рабочее место, углубилась в чтение.

– И куда его теперь девать? – задумчиво осмотрев свой маленький кабинетик, задала вопрос директор.

– Поставить ко мне на стол! – отозвалась Галинка.

– Ну так и быть! Забирай!

Уже через неделю Галина освоила основные функции чудо машины. И ей, как человеку и художнику, открылись новые горизонты. Потому что «Макинтош» мог делать буквально все: печатать и выводить тексты, верстать полосы, делать графику и рисовать.

В старых типографиях еще звенели, отливая строки в металл, линотипы. Еще стояли с шилом в руках, исправляя ошибки, чумазые верстальщики, а здесь в чистоте и на самой современной базе делали новые полосы, загоняя рекламу в цвет, а нетленные строки журналистов в электронный мозг машины.

Поднималась где-то далеко на Западе волна новой технологической революции, но молодежка не отставала, а намного опережала все отечественные издания в деле технического перевооружения.

Галинка с головою окунулась в это новое для себя дело. Талант и чутье художника оказались востребованными на все сто процентов. А компьютер позволил ей реализовать самые смелые фантазии и находки в оформлении.

Жизнь начала налаживаться на новой основе. Если бы не одно но…

С детьми у них с Владом, как говорится на новом жаргоне, была напряженка. Их, попросту говоря, не было. И не намечалось.

Но не такой она человек, чтобы отказаться от своей мечты. Женщина может казаться наивной, расслабленной и инфантильной, когда дело касается многих вещей, значимых для мужчины. Но если уж дело касается ее коренных интересов, то она «в узел завяжется», чтобы их отстоять. И острый, пронырливый женский ум всегда найдет лазейку, даже в самой безвыходной ситуации.

Нашлась она и здесь. «Непорочное зачатие» – так про себя окрестила Галинка новый, только что изобретенный учеными метод получения детей – «из пробирки». О нем она прочитала в журнале. И вдохновленная такой славной перспективой, решила отправиться в Москву в только что открывающуюся поликлинику.

Испросив у начальства командировку «в центр» для повышения дизайнерской квалификации,

она ранним весенним утром уселась на автостанции в автобус, направляющийся в столицу.

Уже на выезде из города дорогу им преградил солдат в черном комбинезоне и белой каске, в крагах и с полосатой палочкой в руках. Он по-хозяйски стоял посреди дороги и указывал старенькому коричневому «Икарусу» путь к обочине.

– Эй, водила! Почему не едем? – с акцентом спрашивает полного – не обхватишь, водителя ее сосед по сиденью, давно небритый армянин.

Водитель оборачивает в салон круглое с двойным подбородком лицо и неожиданно зло и резко кидает:

– Что? Не видишь, что ли? Десантники идут!

И действительно, через минуту начинает нарастать и постепенно захватывает все пространство вокруг тяжелый грохот гусениц. С автобусом равняется, а потом обходит его колонна бронетехники. Они стоят на дороге, а мимо них одна за другой проносятся боевые машины десанта – «коробочки», как в просторечии называют их туляки. Молодые ребята в танкошлемах и голубых беретах с автоматами и без выглядывают радостно из люков, осматриваются по сторонам.

«Как же вырвались из казарм! На свободу, – с завистью и даже некоторым восхищением думает об этих кентаврах она. – И куда это их понесло?»

– На учения пошли, – словно отвечая на ее мысленный вопрос, замечает сосед. – Эх, не было их в Баку, когда нас там убивали…

«Да, тревожно и сейчас в стране. Неладно как-то все. Еще вчера все кричали: “Ельцин, демократия!” А сегодня сцепились бывшие соратники за власть. И кто прав, кто виноват, нам, простым гражданам, понять не дано. Вроде все говорят правильные слова…» – на этом мысль ее прервалась, а затем вернулась на привычный круг – о работе, о муже, о желанном ребенке.

* * *

«Лаборатория экстракорпорального оплодотворения»… – Шушункина долго пыталась прочитать прибитую к двери табличку, но так и не смогла правильно назвать это манящее и одновременно пугающее слово. Однако слова словами, а белые халаты медсестер и врачей, белые стены института материнства и детства как-то приободрили ее и обнадежили.

Вдоль стены на стульчиках сидит несколько женщин весьма зрелого возраста. Одна черноволосая, носатая, похоже даже с мужем. Очередь двигается медленно, задумчиво. Но она терпеливо ждет. А что ей остается?! На той неделе, когда она объявила Владу, что поедет в Москву, он как-то виновато, по-собачьи преданно глянул на нее. И проговорил:

– Ну что ж, поезжай, попробуй!

Что ни говори, а это шанс. Найти свое семейное счастье, не разрушив того хрупкого единства, которое еще есть у них с мужем. Пока еще есть.

Наконец, дошла и ее очередь. Вышедшая из кабинета фифа-медсестра в тончайшем белом халате и на каблуках по карточке прочитала ее фамилию с ошибкой:

– Шушикина Галина Васильевна!

– Шушункина, а не Шушикина, – сердито поправила она сестру.

Та в долгу не осталась. Так презрительно зыркнула на нее, что Галинка предпочла без слов и жестов просто юркнуть в приоткрытую дверь.