Вик Разрушитель
Шрифт:
Никогда я так не работал руками! Надраить все металлические части приборов, протереть панели, стекла и прочие места, которые дядька Митрофан любил проверять с помощью белого носового платка. Иногда мне казалось, что капитан «Ушкуйника» мечтает о славе адмирала, стоящего на смотровом мостике в белом кителе и белых перчатках, и любая грязь становилась причиной его грозного рыка, как будто могла помешать воплощению мечты.
Напоследок я натер рынду так, что она блестела даже в тот момент, когда солнце пряталось в облаках.
– Свободен, – сказал капитан, глянув на
И я рванул по мощеным тротуарам набережной, минуя складские помещения Торга и кирпичные лабазы, виляя между старыми застройками-конторами, чтобы значительно срезать себе путь. Достигнув Гавани, я помчался вверх по улице, и когда показался Федоровский мост, перешел на шаг, восстанавливая дыхание. Спасибо Забиякину, подтянул мне «физику»!
Свету я узнал сразу. Она разгуливала вдоль бетонного парапета в светло-бежевых брючках и в белой блузке. Косички она свела в один витой жгут с ярким красным бантом. Я отряхнул одежду, и едва сдерживая сердцебиение, вынырнул из-за группы идущих впереди рабочих Гавани, и подскочил к Свете.
– Привет! – улыбка самовольно растянулась на моей физиономии.
– А я думала – не придешь! – девчонка сдержанно улыбнулась в ответ. – Уже придумала для тебя проклятие!
– Меня оно не возьмет! – уверенно и спокойно ответил я. – Зря только искру свою используешь! Так что, идем? Я договорился с капитаном. Он нас берет на борт.
– Здорово! – вот теперь она действительно обрадовалась. – Идем, конечно!
Я посмотрел на ее туфли с плоской подошвой, оценивая их прочность во время бега. Надеюсь, что не придется лететь с языком на плечах.
– Сколько сейчас времени? – спросил я, заметив часики на запястье Светы.
– Половина двенадцатого, – девчонка обернулась, словно кого-то выискивая в потоке людей.
– Успеем, – уверенно ответил я.
Пока шли, несколько раз замечал, что моя спутница то и дело оборачивается, и подозрительность, старательно взлелеянная чародеем Забиякиным, забила тревогу. Девчонка точно кого-то высматривала. Не от того, что боялась, а потому что за мной следили. Не хотелось подозревать Свету в «стукачестве», но Мирон Афанасьевич дал точные рекомендации, как действовать в случае слежки. Света ведь была из рода Булгаковых, второго по значимости и влиянию после императорского. Кто знает, вдруг я заинтересовал людей их клана? Света могла по наивности рассказать о моем даре Разрушителя. А взрослые тут же сообразили, какой клад может попасть им в руки.
У выездных ворот Гавани я заметил два черных автомобиля с затемненными стеклами. Они медленно проехали вдоль пакгаузов и складов, иногда скрываясь за их стенами, но продолжали двигаться параллельно нашему движению.
Или это не Булгаковы, а те люди, приезжавшие в приют? Ужасная мысль обожгла и уже не покидала меня. Вот сейчас перехватят меня на подходе к Торгу и увезут в неизвестном направлении.
К моему облегчению «Ушкуйник» все так же стоял у причала, никуда не собираясь отплывать. Когда поднимались по сходням на борт, теперь уже я обернулся, чтобы проверить, где находятся машины.
– Здравствуйте, боярышня, –
– Светлана Булгакова, – глядя снизу вверх в загорелое лицо капитана ответила девчонка. – Очень приятно. А вы капитан?
– Да, – кашлянул Митрофан Федорович, мгновенно переменившись в лице. Покосился на меня. В его взгляде ясно читалась угроза в мой адрес: «выпорю за то, что не сказал, кто она такая»! – Я очень польщен вашим визитом на мой «Ушкуйник». Можете занимать самые лучшие места. Что изволите?
– Я бы с удовольствием побывала в капитанской рубке, – вдруг смутилась Света.
– Охотно, – капитан поправил фуражку и рявкнул на застывших матросов: – Отдать швартовы! Сходни убрать!
Снова прочистив горло, дядька Митрофан пригласил нас в капитанскую рубку, где уже стоял самый молодой матрос из экипажа. Белобрысый Санька со Славенского конца сразу состроил серьезное лицо и вцепился в штурвал.
– А вы, Светлана, по батюшке кто?
– Ивановна, – просто ответила девчонка, с любопытством оглядывая капитанскую рубку, дрожащую от мелкой вибрации движка. Баркас потихоньку отходил от причала, поворачивая нос на середину Волхва.
– Так ваш батюшка Иван Олегович? – проявил осведомленность капитан. – Наслышан, как же! Мы с ним по молодости сталкивались. Я тогда простым мотористом ходил на «Ушкуйнике». На другом, старом. Этот я уже сам приобрел, только название оставил. Кхм! Пришлось тогда весь Ильмень пересекать. Из Новгорода. Да, летит время!
– А что было-то? – я дернул Митрофана Федоровича за обшлаг кителя. – Куда шли? Везли что-то?
– Цыц, юнга! – рыкнул капитан и легким щелчком по лбу охладил мой интерес. – Светлана Ивановна, есть желание за штурвалом постоять?
– Не откажусь, – Света покраснела от удовольствия. Она, как и я, не понимала, что происходит, отчего такая обходительность. Нет, я смутно догадался по обмолвкам, что дядька Митрофан однажды встречался с отцом Светланы, вот и решил порадовать его дочку. Но что их связало в то давнее время? Какая-то тайна? Так как Митрофан Федорович не собирался рассказывать, я томился всю дорогу, пока баркас неторопливо выходил в устье Волхва, а хитрая девчонка, вцепившись в штурвал, напряженно смотрела вперед. Санька-рулевой что-то ей рассказывал, и ее лицо иногда расцветало в улыбке.
А я страдал. Не думал, что у меня такие эмоции. Взрослые называют это ревностью. Хотя, какая ревность может быть у тринадцатилетнего подростка? Но ударить Саньку я хотел по-настоящему. Чтобы не рассказывал всякие глупые рыбацкие байки про выловленного в Ильмене крокодила сто лет назад. Дурак набитый! Какие крокодилы в озере?
Баркас вышел на открытую воду, блестящую расплавленным серебром от поднимающегося в зенит солнца. Свежий ветерок трепал узкое полотнище с изображением новгородского герба на флагштоке, поскрипывали борта, омываемые темно-зелеными озерными волнами, и я снова замер в ожидании какого-то чуда, столь неуловимого и неосязаемого.