Вик Разрушитель

Гуминский Валерий Михайлович

Он постучал пальцами по спинке переднего кресла, как будто собирался с мыслями. Иван затаил дыхание, приготовившись слушать откровение инструктора-физрука. Но на всякий случай спросил:

– Вы позволите мне сделать запись на магический кристалл?

– Увы, Иван Олегович, придется воспринимать на слух. Я не хочу, чтобы любая задокументированная информация появилась на свет. Ваш кристалл я нейтрализовал сразу же, как только подошел к вам. Извините.

– Что ж, я готов слушать.

– Письмо я искал сознательно, зная о его содержании из беседы с Беловой. Но я хотел лично узнать содержимое, чтобы правильно расставить акценты, нащупать ниточки, понять контекст произошедшего. Проникнув

в кабинет настоятельницы, я обнаружил письмо, прочитал и запомнил. На следующую ночь письмо пропало. Проверял специально, насколько Белова осторожна. Полагаю, она перепрятала компромат. Но ближе к делу… Четырнадцать лет назад на порог Новгородского приюта подкинули корзинку с ребенком, о котором ничего не было известно. Разве что вышитое на пеленке имя Викентий, не дающее никакого представления, кто он, из чьей семьи, сирота или бастард. Лишь недавно стало известно, что Вик является сыном Георгия Яковлевича Мамонова. Мать – урожденная дворянка Аксинья Федоровна Гусарова, третья жена Мамонова.

Иван про себя выругался. Он ожидал чего-то подобного, но подспудно мечтал, чтобы Вик не был кровным родственником влиятельной семьи.

– Когда мальчик родился, у него была очень выраженная искра. В чем заключался Дар, в письме не сказано, – продолжил Забиякин, уловил перемену в настроении Булгакова. – Но однажды произошел несчастный случай. Искра погасла. Неожиданно и вдруг. Представляете состояние отца? Он ведь рассчитывал, что наследник станет сильным одаренным… Аксинье Федоровне стало известно о разговоре, произошедшем между мужчинами Рода. Главное подозрение падало на мать мальчика. Якобы она согрешила с кем-то, что неблагоприятно сказалось на ее возможности передавать наследственную искру своим детям. Старейшина Рода высказался радикально: от мальчишки нужно избавиться, чтобы в будущем его дефект не стал причиной конфликта между Мамоновыми и Родом невесты. Ну и защита одаренных наследников стояла не на последнем месте. Остальные, к их чести, постарались обелить женщину и отстоять ее ребенка. Самым лучшим решением посчитали отдать его в Ленский приют и следить за ним на протяжении нескольких лет. Если искра появится, его можно забрать обратно. Но Аксинья Федоровна посчитала, что угроза жизни сыну весьма нешуточная, и решается на побег.

На мгновение замолчав, словно вспоминая ровные строчки из подсмотренного письма, Забиякин глухим голосом повествовал дальше.

– Госпожа Гусарова владеет Даром отвода глаз. Ей удалось, несмотря на преследование, добраться до Иркутска, откуда она поехала в Москву. Но боязнь за сына продолжает глодать ее душу. Тогда княгиня неожиданно проворачивает ход: не заезжая в родовое поместье, направляется в Новгород. О ее приезде никто не знал, хотя родственников что в Москве, что в Новгороде у нее хватает. Таким образом мальчишка оказался в приюте.

– Интересно, – прокручивая в голове рассказ Забиякина, Иван смотрел через лобовое стекло, как по тротуару вдоль забора прогуливаются водитель и маг. – Очень занимательный рассказ. Мамонов ведь не развелся с Гусаровой? Я не слежу так пристально за частной жизнью аристократических родов. Своих дел хватает.

– Удивительно, что до сих пор Мамонов состоит в отношениях со своей третьей женой, – Забиякин усмехнулся своим мыслям. – Правда, живут отдельно. Аксинья Федоровна сейчас находится в родовом имении, и обратно в Ленск не возвращается. Муж не дает развод.

– Он не будет разводиться до тех пор, пока не найдет Вика, – тут же откликнулся Иван. – Как только его вернут в Семью, Мамонов разорвет отношения с Аксиньей. Все логично. Но во всей этой истории меня интересует вопрос. Как настоящее имя мальчика?

– Все зависит

от его положения в обществе, – развел руками боевой маг. – Если вернется к Мамоновым, то и будет носить их фамилию. А так он сейчас Гусаров Андрей. Прошу любить и жаловать.

– А почему Аксинья поменяла имя сыну, дав такое… необычное? – с интересом спросил Булгаков.

– Да никто его не давал, – рассмеялся Мирон. – В приюте шутка ходит, что это имя было вышито на пеленке, в которую завернули мальчишку. Так и остался Викентием. Даже неплохо вышло. Эмиссар Мамоновых крутится вокруг него, а доказать ничего не может. Искры нет, анализ крови запрещено брать – вот и нет никаких следов. До восемнадцати лет Вик может спать спокойно.

– Спасибо, господин Забиякин, что вы решили поделиться тайной Волховского, – искренне поблагодарил Булгаков. – Можете ли ответить еще на один вопрос?

– Конечно, – маг выглядел спокойным.

– Вик проходит по категории «К», – Иван сел вполоборота к Забиякину. – Скажите, император уже знает о Даре мальчишки?

– Я не мог скрыть этого факта, – кивнул маг. – Каждый обнаруженный одаренный среди приютских обязательно получает негласное сопровождение до совершеннолетия. Лично я обнаружил легкую искру у пятерых, но Вик среди них стоит особняком из-за своего неординарного Дара. Правда, несколько лет назад случилась трагедия, и один из одаренных мальчиков умер. Причину не смогли выяснить. Вероятно, инициация прошла неправильно: перекос потоков, закупорка энергетических точек…. Чертовщина, в общем, и к вашему интересу не относится. Списки всех ребят переданы в особую комиссию, но доведены ли они до императора – я не знаю. Но про Вика я скажу точно: Его Величество про Разрушителя знает все. Отнеситесь к этому факту серьезно. Могу дать прогноз: вам позволят опекать Волховского до восемнадцати лет, а потом придет распоряжение от императора с каким-нибудь предложением. Думаю, за мальчишку вам подарок будет преотменный.

– Благодарю за откровенность, Мирон Афанасьевич, – расслабился Иван. – И за то, что не дали мне пойти на неприятный инцидент. Признаться, про письмо я уже знал, и надеялся прочитать его с соизволения госпожи Беловой. А если не получится….

Он мрачно хмыкнул. Забиякин его прекрасно понял. Попрощавшись, чародей неловко вылез из машины, и захлопнув дверь, направился к воротам. Булгаков нажал на клаксон, подзывая водителя и Степана, дал команду ехать на вокзал. Гостить у своей тещи он не планировал. Полученная информация по Волховскому требовала скорейшего обсуждения в кругу Семьи. Завтра утром он планировал прибыть в имение.

Изредка морщась от попадавшего в выбоину колеса – дороги в Новгороде отличались от столичных не в самую лучшую сторону – Булгаков пытался найти разгадку, почему у Викентия (до сих пор не верится, что у забавного нескладного парнишки вдруг оказалось родовое имя и аж две фамилии на выбор!) пропала искра. Насколько сведущ был Иван в таких делах, обстоятельств потери было не так много: добрачная жизнь женщины с человеком, не имеющим Дара; измена мужу, когда уже зачат ребенок (это самое невероятное, но тоже бывает); магическое воздействие на плод; отравление эликсиром, гасящим искру, но оставляющим жизнь ребенку.

Булгаков не был следователем-магом, но два последних фактора он бы лично тщательно проверил. У Мамонова три жены. Вполне возможен конфликт между женщинами, и в какой-то момент, узнав о ребенке, какая-то из старших супружниц пошла на крайне плохой шаг. Таким образом магия сработала, у Викентия, то бишь у Андрея Мамонова искра почему-то не погасла, а трансформировалась в невероятный по стечению обстоятельств Дар Разрушителя.

– Нет худа без добра, – тихо пробормотал Булгаков самому себе.