Вик

Аврора Белль

Ад. Как чайник на грани кипения, он был готов взорваться.

Тогда Кара сменила маленькие черные трусики на ярко-красные, с драгоценным камнем в форме сердца в центре пояса и черной лентой, свисающей по бокам. Она надела их поверх юбки и спросила Дэви:

— Какой цвет тебе больше нравится?

Дэви издал горловой звук. Это было нечто среднее между смехом и плачем.

Краем глаза я видела, как Алессио изо всех сил пытается сохранить спокойствие. Я не пропустила ни того, как раздулись его ноздри, ни вздувшейся вены

на виске.

Ликование наполнило меня.

Да. Это работало.

— Надень их, — равнодушно предложила я. — Как он может сказать, если не видит их на модели?

Тело Алессио напряглось.

Кара задумалась, потом пожала плечами.

— Имеет смысл.

И когда она сунула руку под юбку, чтобы стянуть трусики, которые были на ней, Алессио шевельнулся.

Черт возьми, наконец-то.

Быстрее пули он пересек комнату, перекинув Кару через плечо. Она взвизгнула и прислонилась к нему, вцепившись в его футболку и держась изо всех сил, а затем возмущенно воскликнула:

— Эй! Опусти меня, придурок.

Но он не видел, как заблестели ее глаза.

Ее юбка сползла и перекосилась, пока она брыкалась. Он зарычал, задыхаясь от необузданной ярости. Алессио поднял руку и с силой опустил ее на задницу Кары. Плотный шлепок кожи о кожу почти эхом разнесся по комнате. То, как она стонала, было чистым сексом, и по тому, как расширились глаза Мины, я поняла, что она немного смущена этим.

Когда Алессио заговорил в следующий раз, он пророкотал:

— Отлично. Ты хочешь поиграть в игры? Ну же. Давай поиграем.

Он был так зол, что комната вокруг нас сжалась от его размеров. Гнев распространялся от каждого его шага. И когда уходил со своей добычей, он повернулся лицом к ее заднице и впился зубами в изгиб ее ягодицы, покусывая, а затем резко посасывая.

Мои глаза расширились. Я никогда не видела Алессио таким неуправляемым, таким растерянным или первобытным.

Я должна была признать. Это было приятно.

Кара громко ахнула, закатив глаза от явного удовольствия. Как только они скрылись из виду, Алессио усмехнулся, но мрачно и невесело сказал:

— Я предупреждал тебя, сладенькая, но ты не послушала. А теперь ты узнаешь, что во мне нет ничего мягкого.

Боже. Это было горячо.

Была бы я уродом, если бы признала, что любопытная часть меня хотела посмотреть?

Наш забытый Дэви оглянулся сначала на Мину, потом на меня.

— Что?

Я пожала плечами.

— Извини, приятель. Думаю, он хотел ее больше.

Он поднялся со своего места, все еще глядя на коридор, по которому Алессио унес Кару, потом он стал идти в противоположном направлении, торопливо бормоча что-то по-португальски и выглядя чуть-чуть обиженным. Мне показалось, что он немного разозлился из-за того, что его использовали.

— Пока, Дэви, — покаянно крикнула Мина ему вслед, а затем оглянулась на меня, грустно нахмурившись.

— Я знаю. — Бедный парень. Я как-нибудь

заглажу вину перед ним.

После нескольких минут сидения в неловком молчании Мина тихо сказала:

— Итак, мы просто подождем или?.. — В этот самый момент из-за закрытой двери, где-то дальше по коридору, Кара застонала так громко, что это граничило с криком.

Губы Мины скривились в отвращении, и это было справедливо. В конце концов, Алессио был ее братом.

Мои собственные брови приподнялись, и мы с Миной быстро встали.

— Пора идти.

— Ага. — Она выплюнула это слово, как вчерашний жевательный табак.

И мы пошли прочь.

Шесть часов спустя, сидя перед телевизором, я услышала, как подъехала машина, а выглянув в окно, узнала черный BMW M2 Алессио. Кара вышла из машины, держа туфли в руках, сумочку под мышкой. Она вышла из машины, не оглянувшись.

Он уехал, а я встала. Прошла минута, и, слегка нахмурившись, я открыла дверь еще до того, как Кара постучала. Она была в полном беспорядке. Растрепанная до неузнаваемости. Мне стало интересно, помнит ли Кара вообще, как стучать?

Мои брови приподнялись.

Один взгляд сказал мне, что у нее был за день.

Ее волосы были растрепаны и спутаны. Тушь размазалась по щекам. Вокруг рта размазана губная помада, губы розовые и опухшие. И она выглядела ошеломленной.

Кара, пошатываясь, вошла внутрь, и мои губы скривились. Она машинально прошла весь путь до моего дивана, а когда медленно заползла на него, со вздохом опустившись на живот, потянулась к подушке и крепко ее обняла. Ее губы прижались к ней, когда все, что она продолжала делать, это моргать в никуда. Ожидание заставило меня нервничать.

Я стояла прямо перед ней и ждала. Когда она ничего не сказала, я подсказала:

— Ну?

Кара моргнула, взгляд ее был туманным. Ее ответ прозвучал наполовину приглушенно из-под подушки, в которую она сейчас пускала слюни.

— Я ничего не чувствую.

Мои брови нахмурились.

— Это хорошо или?.. — Она утвердительно хмыкнула, и когда я посмотрела на ее жалкое тело, тихонько рассмеялась. — Проклятие, девочка. Финал. Разве я не говорила тебе, что мы справимся? Тебя отымели.

Смех покинул ее. Все еще с туманом в глазах, она ошеломленно произнесла:

— В этом-то и дело. Он даже никуда не входил. Мы просто, — ее голос звучал отстраненно, — играли. — Она облизнула губы, затем повернулась, чтобы хмуро посмотреть на меня. Именно тогда она прошептала: — Со мной никогда раньше так не играли.

Ну, черт. Теперь мне стало любопытно.

— Как?

— Как будто он хотел доставить мне удовольствие так сильно, чтобы я умерла от этого. — Ее тон был задумчивым.