Вик
Шрифт:
Она подошла и упала на кровать рядом со мной. Она моргнула, глядя в потолок, и прошептала:
— Он хорошо справляется.
Мой ответ был таким же тихим.
— Он действительно такой.
Он ничто.
Недостаточно хорош.
Слабое оправдание для мужчины.
Слова, произнесенные шепотом, эхом отозвались в моем сознании. Я покачала головой, как бы проясняя ее. Я не видела маму визуально несколько дней. Я восприняла это как хороший
Это было нелегко, но я шла вперед.
Я переключилась и, поскольку Мина казалась несколько далекой, толкнула ее плечо ногой. Она посмотрела на меня усталыми глазами, и я нахмурилась.
— Ты в порядке?
Ее страдание росло.
— Я хочу ребенка. — Она провела слабой рукой по лицу и тихо сказала: — Я так этого хочу. И мы пытаемся, понимаешь? Мы используем каждый шанс, который у нас есть.
Я старалась не захлебнуться при мысли о том, что мой брат «пытается».
— Но ничего не происходит. — Ее губы опустились в такт бровям, когда она посмотрела на меня и вслух спросила: — Что со мной не так?
О, моя милая сестричка.
Мое выражение общего несчастья не было притворным.
— О Боже, Мина. Не делай этого с собой, детка. С тобой все в порядке, — пообещала я. — Иногда это занимает некоторое время.
— Я просто думала, что к этому времени мы уже будем беременны. — Ее предплечье закрыло глаза, и голос стал мягким. — Во всяком случае, я надеялась.
Я надеялась на то же. Это было жестоко, эта игра в ожидание.
— Эй, иногда все должно совпасть в нужное время. Типа, дерьмо… — я закатила глаза. — …Планеты должны выровняться правильным образом, иначе ты не пожертвовала своей козой в нужное время. — Она тихонько рассмеялась, и я осторожно спросила: — Ты вовремя пожертвовала своей козой?
Ее губы дернулись.
— Я не знаю. Кажется, это была суббота.
— Ну, вот твоя проблема. Это пятничная работа, — пробормотала я.
Смех Мины заставил меня ухмыльнуться, как идиотку. Было приятно заставить ее смеяться перед лицом отчаяния.
Входная дверь открылась, затем закрылась, и я моргнула. Послышались бегущие шаги, и Мина подняла голову, хмуро взглянув на дверь.
— Черт возьми, — Кара выдохнула, прижала руку к груди и фыркнула: — Почему ты такая буржуйка? Разве ты не можешь просто жить в одноэтажном доме, как все? — Ее бровь нахмурилась, когда она схватилась за бок и вздрогнула, борясь с болью от судороги. — Эти лестницы — настоящая пытка.
Странно, но тогда ладно.
Кара поплелась к кровати, ударив меня коленом.
— Подвинься.
Я сдвинулась вправо, а Кара нырнула на место, которое я раньше занимала, и, не задумываясь, начала монолог Мине.
— Твой брат должен быть самым раздражающим человеком на планете. Я имею в виду, что это значит? Типа, привет. Земля вызывает Алессио. Милая, верная, причудливая цыпочка, желающая потрахаться с твоей угрюмой задницей, но нет. — Она покачала головой. — И, клянусь Богом, чем больше он меня
Лицо Мины исказилось.
— Фу.
Мой взгляд выстрелил прямо в дверь ванной.
— Кара, нет.
Но Кара не слушала. Она даже не остановилась.
— Я имею в виду, я поняла. Он такой задумчивый, ущербный чувак-антигерой. И я готова к этому. Я имею в виду, я даже не знала, что это меня заводит, но эти шрамы? — Ее брови медленно поднялись. — Они заставляют меня трепетать, девочки.
— Кара, — попытался я предупредить ее.
Увы, Кара продолжала. И она сделала это в своей максимально возможной манере.
— Вроде, сэр. У меня есть черный вход и главный вход, и мне все равно, через какой из них вы войдете, главное, чтобы вы покрасили мои стены в белый цвет, когда будете уходить. Вы понимаете, о чем я говорю?
Боже мой.
— Карина! — все, что Мина успела выкрикнуть.
Смех, который оставил меня, был хрипом, если я когда-либо слышала его. Я даже не могла дышать.
Нисколько.
Когда я услышала, как скрипнула дверь ванной, я прикрыла вдруг горячие щеки руками и стала ждать.
— Я знаю, что не слышал того, что только что услышал, — собранно произнес Вик, но глаза его загорелись смехом.
И я видела, как душа Кары покинула ее тело.
Широко раскрыв глаза, она заикалась:
— Ч-что ты здесь делаешь? — Затем она повернулась ко мне с хмурым взглядом. — Что он здесь делает?
— Я пыталась тебе сказать, — усмехнулась я, пожимая плечами.
Но Вик прислонился к дверному проему ванной, несомненно, очарованный.
— Неужели цыпочки действительно так говорят о нас, ребятах? Потому что, должен сказать, я думал, что все разговоры о чувствах и прочей чепухе. Но это? — Его ухмылка была лукавой. — Это мне нравится.
— Нет, — прокричала я, но мои щеки горели.
Мина покачала головой и настаивала:
— Я так не разговариваю.
Но Кара отвернулась от меня.
— Да правильно. Всего пару недель назад она что-то сказала. Что это было?
Мой взгляд остановился на ней и умолял. Ее глаза предательски сузились на мне.
— Ах, да. Она была так возбуждена, что хотела, чтобы ты переправил ей кишки, погладил ее по волосам и назвал хорошенькой.
Ты что, прикалываешься надо мной?
О нет, она этого не сделала. Пожалуйста, скажите мне, что она этого не сделала.
У меня болел живот.
О нет.
— Нас, — сказала Мина с ханжеским недоверием.
Смущение съело меня целиком. Мои ладони начали потеть. Я закрыла глаза, размышляя, что, если полежу достаточно тихо, они сочтут меня мертвой и просто уйдут.
— Вик, я не…
Но Кара перебила меня, выпустив нараспев:
— Она так и сказала.
А когда он начал хихикать, это было уже слишком. Я повернулась к Каре и нахмурилась.