Вик
Шрифт:
Улыбка стала натянутой, но он сдержался.
Мои губы раскрылись в недоверии.
— Ты не собираешься мне рассказывать? Да?
Тем не менее он продолжал молчать. И я поймала себя на том, что говорю.
— Думаю, я поняла. — Его темный взгляд остановился на мне, и я посмотрела на свои колени. — Если бы ты спросил меня десять лет назад, где, по моему мнению, я буду сейчас, я бы не сказала, что работаю в баре в «Сердцеедках». — Я нахмурилась. — Я просто думала, что к этому времени в моей жизни я буду где-то в другом месте, понимаешь? У меня было видение о том, что я устроюсь и создать домашний
Вик слегка нахмурился. Он выглядел так, будто начал войну с самим собой, прежде чем произнес.
— Нет ничего плохого в том, чтобы не торопиться, детка. — Я подняла голову и увидела, что его глаза мягки, а голос нежен. — Ты попадешь туда, куда идешь. Ты просто выбираешь живописный маршрут.
Просто выбираю живописный маршрут.
Иисус.
Это было оно. Вот почему я так любила Вика. Без стихов или разума. От всего сердца и ноющей души.
Он всегда знал, что сказать. Это была его особенность. Каким-то образом он нашел нужные слова именно в тот момент, когда я в них нуждалась.
Я вырвалась из своих мыслей, когда он добавил:
— И ты не Алексис Роуз.
Мои губы дернулись.
— Нет?
— Не-а. Ты Мойра. — Его улыбка стала шире, когда он посмотрел на меня. — Стильная, уверенная в себе и немного сумасшедшая.
Смех покинул меня. Я покачала головой на его грубость.
— Мне нравится это шоу.
Он сразу же улыбнулся в ответ:
— Мне тоже.
И совершенно неожиданно мне стало грустно. После того как ощущение полного счастья улетучилось, я тихо выдохнула:
— Я бы хотел, чтобы ты поговорил со мной.
Выражение лица Вика стало отрешенным. Когда посмотрел на стену в пустоту, он спросил:
— Ты останешься здесь?
Я знала, что он имел в виду прямо сейчас, за ужином, но вопрос казался гораздо более глубоким.
Останусь ли я?
— Да. — Я кивнула, а когда встала, протянула руку и обхватила его заросшую щетиной щеку. — Я останусь здесь. — Его глаза медленно закрылись, и он провел жесткой щетиной по моей ладони. И, черт возьми, мне это безумно понравилось. Я не удержалась и легонько царапнула его щеку ногтями за мгновение до того, как опустила руку. Я повернулась, чтобы уйти, когда его рука вытянулась, и он схватил меня за запястье, удерживая на месте.
— Насчет той ночи…
Боже. Давайте не будем.
Я повернулась, чтобы посмотреть на него, и невинно моргнула.
— Какие-то проблемы?
И когда его взгляд проследовал вдоль моего тела, вплоть до пальцев ног, его полные губы, казалось, немного надулись, когда он вяло покачал головой и произнес:
— Никаких проблем.
Он не сводил с меня своего тяжелого взгляда, как будто не мог меня понять, и я кивнула ему в ответ.
— Хорошо.
Позже, когда мы сидели за обеденным столом, я подняла свою
Забавно, что у меня остались хорошие воспоминания о моей матери, хотя я видела в ней самое худшее. Но я полагаю, именно так детский разум справлялся с каким-то действительно тяжелым дерьмом. Мысль о том, что ей все еще удавалось проникать в мою голову, заставляла чувствовать себя слабачкой. Но она была там, в основном, когда я меньше всего ожидала, что она проникнет в мой разум, как дамоклов меч, свисающий над моей головой.
Моя семья так и не восстановилась по-настоящему. Мы даже не произнесли ее имени.
Так что, когда я взглянула на Доротею и увидела, как она занимается своими материнскими заботами, кудахчет, кормит свою семью, как будто это самая важная работа, это одновременно заставляло мое сердце набухать и сжиматься.
Эта семья была больше, чем просто удобными друзьями. Они были маяком надежды, когда у меня ее не было. Ко мне относились как к равноправному члену, и именно поэтому у них не было проблем с тем, чтобы свободно говорить при мне.
Юрий посмотрел через стол на Анику и спросил:
— Новая одежда?
Аника на мгновение осмотрела себя, прежде чем покачать головой.
— Старая, которую я давно не носила. — Она ковырялась в еде. — Остальные вещи сейчас слишком велики.
Это неудивительно. Количество веса, которое она потеряла, было чертовски близко к тревожному.
Тетя Аники, Ксения, посмотрела на нее оценивающим взглядом.
— Ешь, мой цветок. — Когда Аника напряглась, Ксения продолжила, и то, что она сказала, звучало странно конкретно. — Ни один мужчина не захочет, чтобы ты выглядела как увядшая роза. А мы бы этого не хотели, не так ли?
Вик посмотрел на тетю.
— Ей не нужен мужчина. Ей нужно сосредоточиться на себе.
Аника благодарно улыбнулась, и Вик подмигнул ей.
Тогда Ксения пристально посмотрела на него.
— Возможно, тебе тоже следует сосредоточиться на себе, Виктор. — Ее рот сжался в тонкую линию. — В конце концов, учитывая то время, которое ты проводишь вне дома, можно подумать тебе есть, чем похвастаться.
Вау.
Непринужденная атмосфера за столом моментально изменилась.
М-м, грубо.
Когда я бросила взгляд, то увидела, что Юрий и Доротея смотрят друг на друга, но ни один из них не сказал ни слова.
Кто-нибудь из этих людей знал, как тяжело работал Вик? Знали ли они, скольким временем он пожертвовал, чтобы заработать немного денег и позаботиться о себе? Его там избивали до крови, а у нее хватало наглости критиковать?
Нет, мэм. Не в моем присутствии.
— Думаю, у Вика все в порядке, — пробормотала я, выпрямляясь. Я смотрела, не мигая, на Ксению.
— Нас, — осторожно произнес Вик, но брови его тети приподнялись.