«ВикиЛикс», Березовский и убийство Литвиненко. Документальное расследование
Шрифт:
В этой связи распространенные сведения людьми, связанными с Борисом Березовским, Ахмедом Закаевым, Олегом Гордиевским (бывшим резидентом советской разведки в Лондоне и агенте МИ6) о том, что Александр Литвиненко выпил остывший чай то ли в номере (одна версия), то ли в баре отеля (другая версия), где останавливался Андрей Луговой, для меня выглядят абсолютно неправдоподобными. По версии этих лиц, не присутствовавших при описываемых событиях, чай был разлит в отсутствие Литвиненко неизвестным и подозрительно выглядевшим человеком, очень не понравившимся Александру. Литвиненко был очень подозрителен этот неизвестный, но, несмотря на это, Александр выпил чай приготовленный (зачем было готовить чай в номере, если существует room service?) в гостиничном номере с этим человеком. Зная Литвиненко, утверждаю, что описанный
В этой связи лично у меня и, думаю, у заинтересованного читателя, возникают вопросы к проводимому Скотленд-Ярдом расследованию.
Что означает фраза «записанная причина смерти»?
Кем, когда и где «записанная»?
На каком юридическом основании детектив Конвей ссылается на эту запись?
Почему правоохранительные органы Великобритании официально не называют причину смерти Литвиненко на основании акта о вскрытии его тела?
Что означает термин «острый радиационный синдром» или лучевая болезнь? Согласно справочной литературе, в зависимости от полученной дозы может развиться один из четырех синдромов: а) субклинический или продромальный, б) гематопоэтический, в) гастроинтестинальный, г) синдром поражения центральной нервной системы.
Какой из перечисленных синдромов был у Литвиненко?
На основании, каких исследований было получено такое заключение и использован Конвеем этот термин при допросе?
Почему автор заявлений об отравлении Литвиненко таллием персонализирован (как токсиколог Джон Генри), а о якобы отравлении полонием нет?
На каком юридическом основании утверждается, что причиной смерти Литвиненко явилось отравление радиоактивным полонием?
Каким образом по сведениям Конвея проведено указанное исследование Лугового и Ковтуна?
Что реально оно показало в отношении их поражения полонием 210?
Вопрос Конвея : Поскольку это характерно именно для этого полицейского участка, здесь обычно обыскивают всех, включая полицейских офицеров.
Ответ Березовского: Насколько я понимаю, меня никто не обыскивал. Третье: я просил, чтобы наша встреча была абсолютно прозрачной. Под этим я понимал, что встреча могласостояться либо в присутствии судьи в суде, и именно такая процедура предусмотрена британским законодательством, и в письмах мои адвокатов, адресованных в Скотленд-Ярд, именно об этом шла речь. По неизвестным мне причинам это наше интервью происходит не в суде, а в Нью Скотленд-Ярде. Но, тем не менее, главное условие выполнено, и интервью записывается на пленку. И насколько я понимаю, после я получу запись разговора. Хочу еще сказать, что буду отвечать только на те вопросы, которые с моей точки зрения имеют отношение к проводимому Скотленд-Ярду расследованию. Я получил письмо от Скотленд-Ярда, в котором мне была передана просьба Генпрокуратуры задать мне ряд вопросов, касающихся дела Литвиненко. Второе: Скотленд-Ярд проинформировал меня, что он не будет давать мне никаких советов по поводу того, должен ли я встречаться или не должен. Это мое и только мое решение. Третье: я считаю параллельное расследование, проводимое Генпрокуратурой РФ, попыткой скрыть тех, кто заказывал, организовывал и исполнял это преступление. И поэтому я считаю господина Отводова частью, соучастником этого преступления, поскольку я уверен, что Генпрокуратура располагает данными о том, кто заказывал, организовывал и исполнял это преступление, и это лишь попытка скрыть истинных преступников. И последнее: я согласился на эту встречу только по одной причине. Я не сомневаюсь в профессионализме и искренности полицейских Скотленд-Ярда. Я знаю, с какими трудностями столкнулись полицейские, когда приезжали в Москву допрашивать предполагаемых преступников и свидетелей. И я хочу исключить всякую возможность для Генпрокуратуры РФ препятствовать продолжению расследования в Москве сотрудниками Скотленд-Ярда под предлогом того, что запросы Генпрокуратуры в Англии не выполняются. Спасибо.
Мой комментарий. Держи вора, как известно, кричит громче других сам вор! Поэтому Березовский позволил себе фразу: «И поэтому я считаю господина Отводова частью, соучастником этого преступления».
Данное утверждение о соучастии «господина Отводова» в этом преступлении носит заведомо провокационный характер. Я хочу сказать, что это своего рода «фирменный» стиль Березовского, с которым я хорошо знаком и о котором рассказываю
Здесь следует обратить внимание на то, что Березовский знает, с какими «трудностями» якобы столкнулись полицейские Скотленд-Ярда, когда приезжали в Москву, но не называет этих трудностей, в чем они выражались. Он объясняет свой мотив на дачу показаний тем, чтобы у российской прокуратуры не было предлога не сотрудничать со Скотленд-Ярдом по делу Литвиненко.
Вопрос Конвея : Спасибо, Борис. Хочу объяснить процедуру интервью. Я буду задавать вопросы по-английски. Переводчик будет переводить на русский язык. Борис будет отвечать по-русски, и переводчик будет переводить на английский. Я буду задавать вопросы в том порядке, в котором их нам передала российская сторона в своем списке. Первый вопрос: где вы работаете и в каком качестве?
Ответ Березовского: В настоящее время или раньше?
Вопрос Конвея : Сейчас.
Ответ Березовского: В настоящее время я не имею никакой формальной работы и занимаюсь исключительно политической деятельностью.
Вопрос Конвея : Какой адрес вашего офиса в Лондоне?
Ответ Березовского: Этот адрес очень хорошо знаком: это 7, Даун Стрит.
Вопрос Конвея : Вы основатель, держатель акций или участник, руководитель или член правления компаний или организаций, в том числе совместных предприятий и организаций, расположенных на территории Великобритании или других стран?
Ответ Березовского: Хочу еще раз подчеркнуть, что я согласился на эту встречу и буду давать ответы только на вопросы, касающиеся расследования убийства Александра Литвиненко. Ни на один вопрос, касающийся моей собственности, моего бизнеса или бизнеса моих бывших или настоящих партнеров, я отвечать не буду, как на вопросы, с моей точки зрения, не имеющие никакого отношения к расследованию убийства моего друга. Я хочу обратить внимание российской стороны, что если подобная позиция покажется неприемлемой, Генпрокуратура имеет право попросить подобное интервью провести в суде, и в этом случае судья будет принимать решение, обязан ли я давать ответы как на вопросы, относящиеся к делу, так и не относящиеся.
Мой комментарий. На мой взгляд, утверждение Березовского о «моем друге» Литвиненко является существенным. Я свидетельствую, что это утверждение, как и другие заявления Березовского о его дружеских отношениях с Литвиненко, никогда не соответствовало действительности!
Дело в том, что Литвиненко еще в 2002 году пытался освободиться от Березовского. Он повторял об этом мне неоднократно в 2002 и 2003 годах, в том числе под произведенные мною аудиозаписи наших телефонных разговоров. Причем них активно участвовала и его жена Марина, которая подробно жаловалась на невыносимость условий, в которых они оказались в Лондоне.
Причиной недовольства жены и мужа Литвиненко являлось отсутствие денежных средств, обещанных Березовским для жизни и, прежде всего, оплаты арендованной ими квартиры и учебы сына Анатолия в английской школе. Свои проблемы они оба непосредственно связывали с ближайшими помощниками Березовского, работавшими в офисе. Это были Светлана Лукас и Владимир Воронков, которых они с сарказмом называли Лиса Алиса и кот Базилио. Эти люди Березовского периодически не пускали Литвиненко в офис, не выдавали обещанных наличных денег, просто открыто издевались над ним. Эти лица, по моему мнению, могли бы быть допрошены в качестве свидетелей на предмет их отношений с Литвиненко и о фактах его появления в офисе Березовского, в том числе 1 ноября 2006 года. В то же время муж и жена Литвиненко прекрасно осознавали, что являются заложниками Березовского. Как я понял из общения с Мариной, она строила планы на жизнь рядом с олигархом еще задолго до их приезда в Лондон. Поэтому сложившиеся условия их, можно сказать, даже не жизни, а существования в Англии были явно не тем, на что изначально рассчитывала вторая жена Литвиненко.