Викинг. Бог возмездия
Шрифт:
– Ты меня слышал, брат? Я иду с тобой. Хочу посмотреть, – сказала Руна.
Сигурд кивнул и повернулся к Свейну.
– Нам нужно поспешить; вдруг все закончится до того, как мы туда доберемся?
Свейн покачал головой.
– Я сказал Торварду, чтобы он не убивал жабьих задниц до тех пор, пока мы не найдем подходящее место, чтобы это увидеть.
Они услышали громкий свист и, повернувшись, увидели Аслака, стоявшего в высокой траве на уступе, нависшем над гаванью. По просьбе Сигурда он привел небольших лошадок для них и еще одну лишнюю.
– Я
– Я и не сомневался, что так будет, – заметил Свейн, улыбаясь.
Сигурд тоже мог бы догадаться, но он не знал, следует ли его младшей сестре наблюдать за сражением. Ей было четырнадцать, и он считал, что она еще маленькая, чтобы смотреть на такие вещи. Сигурд уже собрался сказать ей это, когда их мать, шедшая среди женщин, покидавших пристань, позвала Руну, чтобы та пошла с ней в деревню.
Гримхильда, родившая пятерых детей, причем четверо из них были мальчиками, по-прежнему оставалась невероятно красивой и притягивала взгляды мужчин, однако сейчас ее лицо окаменело от беспокойства за мужа и сыновей, отправившихся сражаться по зову конунга.
– Руна! – снова позвала она. – Идем, девочка! Нам нужно многое приготовить к возвращению мужчин.
– Я хочу пойти с Сигурдом, – крикнула в ответ Руна.
Ее золотые волосы были заплетены в длинные косы, и Сигурд знал, что она с удовольствием демонстрирует их всему миру, пока еще есть такая возможность. Через год сестра достигнет брачного возраста, и ей придется прикрывать свои шелковые локоны. Однако, несмотря на то, что ей было еще рано выходить замуж, мужчины поглядывали на нее, как на украшение из серебра.
– Ты пойдешь домой, девочка! – сказала Гримхильда, покраснев от нахальства дочери.
– Разреши ей, мама, – вмешался Сигурд, неожиданно решив, что Руна должна пойти с ними; ему надоело выслушивать указания, что ему делать. – Мы за ней присмотрим.
Гримхильда нахмурилась, и Сигурд повернулся к сестре.
– Просто не останавливайся, – прошипел он. – Она не станет устраивать скандал в присутствии подруг.
– У нас полно работы, – запротестовала Гримхильда, но Сигурд, который винил мать за то, что находился сейчас не на борту «Рейнена», увидел возможность бросить ей вызов и взял Руну за руку.
Ему не было необходимости оглядываться, чтобы увидеть гнев на лице матери, хотя она хранила молчание. Он знал, что это жалкая дерзость, за которую отец отвесил бы ему подзатыльник, будь он тут, и ему стало стыдно, когда они начали взбираться по усеянной ракушками тропинке к Аслаку и поджидавшим их лошадям.
– Спасибо, – сказала Руна, но Сигурд промолчал в ответ.
Сейчас его мысли были заняты другими вещами. Он кивнул Аслаку, и они повернули на север, в сторону прибрежной тропы, ведущей вверх, к Копервику и расположенному за ним Авальдснесу. Они найдут местечко между двумя деревнями, откуда смогут наблюдать за тем, как сойдутся два флота – конунга Горма Потрясающего Щитом и мятежного ярла Рандвера. Мужчины со щитами в руках начнут забрасывать на корабли веревки
Глава 2
К тому времени, когда они добрались до подходящего места, их лица и бока лошадей покрылись потом. Солнце прошло свой путь у них над головами и теперь сияло на западе, точно золотой щит, висящий под остроконечной крышей Вальхаллы, чертога Одина для павших в бою, и Аслак сказал, что сегодня хороший день для сражения.
– Только не когда в небе полно стрел, – ответил Сигурд, представивший, как из солнечного сияния вылетает стрела и вонзается воину в глаз, и поморщился.
– Нужно просто держать щит над опущенной головой, – заявил Свейн, и Руна спросила, грустно улыбнувшись, где он этому научился – может, в битвах, в которых принимал участие?
Однако погасить энтузиазм Свейна было не так просто, особенно когда он рассуждал о сражениях, и он улыбнулся всем троим.
– Ты обязательно узнаешь, когда я займу свое место в скьялдборге, Руна, – заявил он; все знали, что он мечтает о «стене щитов». – Скальды будут слагать об этом песни целый год. – Он подергал свою жидкую бородку. – А щеки женщин будут краснее этой бороды всякий раз, когда я окажусь рядом.
– Кстати, о скальдах: я думал, Хагал будет здесь, – сказал Аслак. – Обычно он не пропускает сражений.
– Даже боги знают, что ему пора вплести новые нити в свои песни, – кивнув, согласился Свейн.
– Зачем ему видеть все собственными глазами, если он может сочинять, сидя в тепле и уютных объятиях какой-нибудь шлюхи? – добавил Сигурд.
Однако он понимал, что Аслак прав: скальд старался не упускать возможности увидеть собственными глазами сюжет для новой саги, которую потом сможет продавать в сотнях таверн по всей стране.
Они проехали пятнадцать или около того рёстов, стараясь нигде не задерживаться и подгоняя своих лошадок, и никто из тех, по чьим землям они скакали, не задавал вопросов; некоторые предлагали эль и еду, а один карл принес ведро воды для лошадей. Все знали, кто такой Сигурд, особенно когда Свейн им про это напоминал. Они уважали ярла Харальда и были готовы сделать все, что могли, чтобы помочь его сыну увидеть, как он и конунг Горм поставят ярла Рандвера на место. Иными словами, отправят его в хаугр, темный могильный курган, засыпанный землей, в которой кишат черви, если ему повезет. Или на дно фьорда, где его накроют холодные морские воды, а крабы обглодают кости, – если не повезет.
– Надеюсь, эти люди собрались здесь поприветствовать Бифлинди, – сказал Аслак, увидев, что не только они примчались сюда из Скуденесхавна, но и множество других людей со всех концов Кармёя, чтобы стать свидетелями битвы.
– Для них будет лучше, если это так, – проревел Свейн достаточно громко, чтобы его услышали пятеро парней, стоявших неподалеку. – Потому что тот, кто будет поддерживать овечье дерьмо по имени ярл Рандвер, полетит вниз на десять футов и пожалеет, что не родился птицей, – заявил он и демонстративно бросил камешек в море. – Или рыбой.