Викинг. Ярл
Шрифт:
Да что с ними не так?
И тут до меня дошло. Я настолько привык видеть в качестве противников сатов, что совершенно забыл: сейчас я сражаюсь с людьми конунга. И именно поэтому странная одежда, совершенно не свойственная северянам, не бросилась мне в глаза.
Убитый мной противник, как и те двое, что атаковали Бродди, как тот амбал, что сидел рядом с убитым товарищем, были одеты одновременно одинаково: звериные шкуры, всяческие украшения, сделанные из костей (причем как костей животных, так и человеческих). У тех, кто сейчас
И теперь я знал, с кем мы столкнулись — галнинги.
Чертовы психи, безумцы. Они не являются берсерками, но все же их возможности близки. А все из-за чертова варева, которое они пьют. Галнинги черпают свои силы, скорость, реакцию из этого, иначе не назовешь, наркотика. Он медленно сводит их с ума, лишает рассудка. Однако галнинги добровольно идут на это.
Им никогда не стать берсерками, обычные воины презирают их, но галнингам плевать. Благодаря своему вареву они обладают нечеловеческой скоростью реакции или силой, обычные воины ни за что не выйдут против них один на один.
Более того, галнинг вполне может потягаться даже с полноценным берсерком, так что куда там Бродди…
Теперь понятно, почему он до сих пор жив: с ним просто играют, издеваются над ним.
Однако время для игр скоро закончится, и тогда…
Я не без труда заставил себя подняться. Тряхнул головой, пытаясь прийти в чувство, но получилось слабо.
М-да…здорово мне досталось. Чертов верзила хорошо меня швырнул. Надо благодарить богов, что вообще живой остался. Чуть сильнее бы приложился головой, и все…
Вот черт!
Пока я стоял, держась за борт рукой, и наблюдал за сражением, тот самый здоровяк оставил тело убитого товарища и поднялся на ноги.
На мгновение наши взгляды встретились.
— А-а-а-а! — заорал верзила и ломанулся ко мне.
Он несся, как бык, завидевший красную тряпку, и не было никаких сомнений в том, что случится, когда он до меня доберется.
Ну уж нет, дудки!
Я был чрезвычайно зол, плюс еще и отвращение берсерка к галнингам уже начало клокотать во мне, заставляя откуда-то из глубин подниматься прямо-таки звериную ярость.
Я и глазом не успел моргнуть, как волна ненависти захлестнула меня. Опаньки! Сам того не заметил, как включил «берсерка». Отлично, как раз вовремя.
Уйти с пути неповоротливого, ставшего таким медленным амбала, не составило труда.
Эта тупая туша, обвешанная ожерельями, составленными из человеческих пальцев и зубов, укутанная в шкуры, как-то умудрилась заметить мой маневр. Вот только ничего сделать не успела, не смогла — слишком большая была скорость, и слишком много весила сама туша. Инерция несла ее вперед, и ничего этому противопоставить она не могла.
Туша уже почти поравнялась со мной, когда попыталась затормозить, чтобы не врезаться бестолково
Поздно, дружочек…
Мой меч ударил под левую коленку врага, и он лишь злобно засопел, тут же накренился, покосился.
Собственно, именно это мне и надо было — удар топором по голове заставил этого урода рухнуть на палубу.
Вот только мой топор так и не смог расколоть череп, даже убить я его не смог.
Да чего говорить — не похоже было, что хотя бы дезориентировать удалось — амбал тут же попытался подняться, но я отправил его ударом обуха назад на палубу.
Ты смотри! Даже так получив по лбу, он все еще пытается подняться!
Мои удары посыпались на него один за другим, но как бы я ни пытался, так и не смог расколоть ему череп. Да как так? Каменный у него он, что ли?
И тогда я воткнул меч ему в грудь.
Лезвие вошло в плоть по самую рукоятку, но амбал, казалось, этого даже не заметил — он все еще, отчаянно кряхтя, пытался подняться.
Я замахнулся топором и обрушил его на голову противника, в который уже раз.
Но этот чертов урод выставил руку, попытался защититься, и мой топор угодил в руку, в кисть. На сей раз топор явно нанес серьезный урон, как минимум сломал кость, ну или хотя бы заставил ее треснуть, но…
Враг лишь неистово рычал.
Он дернул своей ручищей, вырвав топор из моих рук.
Твою же…
Казалось, его нисколько не заботит ни торчащий из груди меч, ни топор, застрявший в руке.
Он поднялся на ноги и тут же попер на меня, широко раскинув руки, будто бы в объятья меня хотел заключить.
Увернуться от него не составило труда.
Но вот с оружием у меня теперь беда…
Я выхватил из-за спины скрамасакс, зажал его в руке лезвием вниз.
Очередная нелепая попытка схватить меня, и я, поднырнув под руку, бросился вперед.
Молниеносный удар, и теперь на шее этого здоровенного урода огромная рана, словно бы второй рот.
Во! Не понравилось! Амбал тут же и думать обо мне забыл, схватившись за шею.
Вот тебе и конец!
Но не тут-то было: амбал заревел-захрипел, неожиданно дернулся ко мне и таки смог зацепить, схватить своей лапищей.
Он сжал мою руку с такой силой, что я не выдержал и заорал от боли. Я слышал, как трещат ломаемые им мои кости.
Свободной рукой я ухватился за рукоятку своего топора, продолжавшего торчать из конечности здоровяка.
Злость, отчаянье, боль утроили мои силы, я смог освободить оружие и тут же, без промедления, начал рубить руку врага, держащего меня.
Один удар, второй, третий.
Несмотря на брызжущую во все стороны кровь, было ощущение, что рубишь дерево, причем очень старое и очень крепкое.
Но какое бы оно ни было старое и прочное, я таки справился.
Сдернув с себя оторванную кисть, я отскочил в сторону, а амбал тем временем с эдаким недоумением на лице рассматривал свою окровавленную культю.