Викинг
Шрифт:
Виктор подошел поближе и увидел еще подрагивающий клинок.
– О, боже! – воскликнул он. – Чего же ты меня не разбудила?!
Рейна насмешливо ответила:
– Не хотела беспокоить тебя, муж мой! Ты так сладко спал! Иди еще поспи, а я тут сама разберусь! Этот негодяй умрет тихо, не обеспокоит тебя. Я ему просто перережу горло! Ну разве только похрипит немножко.
Услышав этот спокойный, безжалостный голос, незадачливый убийца жалобно завопил, а Виктор бросился к Рейне, чтобы остановить ее руку.
– Нет, нет, Рейна, ты не должна его убивать!
– Значит, он должен
– Нет! – покачал головой Виктор. – Мы посадим его под замок к тем, другим, а попозже решим, что нам с ним делать!
– Э, нет! – возразила Рейна, – я с ним покончу и прямо сейчас. Ее взгляд скрестился с разгневанным и сумрачным взглядом мужа. Внезапно она резко выпрямилась и, подчиняясь немому приказу глаз конунга, убрала кинжал от шеи пленника и отпустила его, положив нож рядом на пол.
К следующую секунду верзила, только что жалобно моливший о пощаде, схватил нож и бросился на Виктора! Негодяй, изрыгая проклятья, замахнулся на конунга, но тот, обнаженный и безоружный, в последний момент успел перехватить руку врага и в свою очередь нанес удар ногой в пах противнику. Впрочем и Виктору не удалось добиться успеха, и оба мужчины, крепко схватившись за руки, закружились по комнате в ужасном смертельно опасном танце. Если бы у конунга было время наблюдать за женой, его наверняка удивило бы ее поведение. Злорадно ухмыльнувшись, Рейна взяла на руки свою лису, села на кровать и стала гладить животное, не обращая ни малейшего внимания на дерущихся мужчин. А те, опрокидывая мебель, отчаянно ругаясь и нанося друг другу удары, катались по комнате. Наконец Виктору удалось выбить у врага нож, в следующее мгновение его противник на один короткий миг отшатнулся и открылся. И тут же Виктор, словно подброшенный пружиной, подпрыгнул и ногой нанес удар в голову злодею. Тот выпрямился, явно не соображая, что с ним случилось, и в следующую секунду Виктор нанес ему еще один удар в солнечное сплетение. Верзила рухнул, как подкошенный!
Конунг перевел дыхание, вытер пот и бросил Рейне через плечо.
– Ну, спасибо, жена. Мне как раз надо было немного размяться, чтобы как следует проснуться.
Продолжая ласкать Фрейю, Рейна взглянула на мужа со странной смесью восторга и обиды, но сказала внешне спокойно:
– Ты знаешь, у тебя симпатичная спина, на нее приятно смотреть.
Он мрачно хмыкнул.
– Я бы с большей охотой сейчас заголил твою спину и разукрасил ее всеми цветами радуги. Зачем ты выкинула этот номер?
Женщина пожала плечами.
– Ты кажется очень полюбил дружинников моего отца. Вот мне и захотелось, чтобы ты из первых рук узнал, как они заслуживают милосердия и жалости.
– Ну, ну… – неопределенно хмыкнул Виктор, и не понять было, злится он на жену, или уже простил. Но сказал сурово: – Если надеешься, что я тебя пожалею, женушка, то лучше давай-ка принеси мне пару веревок, да одежду, чтобы я хоть связал этого негодяя.
Рейна фыркнула, но выполнила то, что ей сказал муж. Пока Виктор связывал пленника, они с женой больше не сказали друг другу ни слова, затем ярл оделся сам и повел очухавшегося лазутчика из терема. Уже на улице, по дороге к месту, где сидели под стражей два воина Вольфгарда,
– Доброе утро, ярл! – поприветствовал его дружинник и, заметив мрачное избитое лицо пленника, спросил: – Ого! Кого это ты изловил?
– Да вот, еще один убийца, подосланный Вольфгардом. Ему каким-то образом удалось пройти мимо наших дозоров и пробраться в терем.
– Очень интересно, – нахмурился дружинник. – Надеюсь, вы с Похитительницей не пострадали?
– Ее зовут Рейна, теперь она – ваша княгиня, – сердито поправил Виктор. – Впрочем, ни она, ни я не пострадали. Это этому бедняге крепко досталось – я едва выцарапал его из лап моей супруги. Она уже совсем было собралась посмотреть, как устроено его горло, и даже кинжал достала.
Он подтолкнул пленника к Орму.
– Слушай, возьми-ка отведи его в пастуший домик к тем двоим. Я его позже допрошу.
– Хорошо, ярл, – Орм вытащил меч из ножен и, подгоняя захваченного в плен врага, повел к месту заключения.
В терем Виктор вернулся в самом мрачном расположении духа. Уже входя в опочивальню, еще в дверях, он увидел Рейну, все так же сидевшую на постели и спокойно игравшую с лисой, словно это и не она только что чуть не вложила в руки убийцы оружие, которым могли убить его! Сжав кулаки, конунг сделал шаг к кровати, опасаясь, что если подойдет поближе, то ударит ее.
Глухим от сдерживаемой ярости голосом он спросил:
– Что означает эта маленькая шутка, Рейна. Меня, знаешь, чуть не прирезали. Она ехидно улыбнулась.
– Ох, и здоровые же были у моего папаши в дружине! Я даже не поверила, что тебе удалось с ним справиться.
Виктор задрожал от гнева:
– Так ты мне не ответила на мой вопрос! За каким чертом ты позволила ему схватить твой кинжал?
Глаза Рейны яростно сверкнули, она отпустила лису и сама соскочила с кровати.
– А-а! Ну наконец-то ты соображаешь, что здесь поставлено на карту! Это совсем не игра, конунг Виктор! Тут идет борьба не на жизнь, а на смерть. И только последний глупец проявляет жалость к тайным убийцам.
– Ну, не такой уж я глупец, как ты думаешь! Женщина подбоченилась и высокомерно взглянула на мужа.
– Тогда веди себя, как подобает воину, мужественному и храброму!
– Да ведь мужество не в том, чтобы показывать грубую силу, Рейна! Разум нам дан, чтобы избегать драк и не дать пролиться крови. И в этом мужество и сила!
– В этом – слабость.
– Нет, – твердо возразил Виктор, – ты не права. К тому же, нам всем следует научиться жить в мире гармонии, а не насилия. Все в Ванахейме должны этому научиться, даже ты, моя маленькая валькирия.
Рейна отшатнулась от мужа.
– Нет уж! Я – воительница и не желаю быть никем больше. Ни за что не отложу свой меч в сторону!
– Даже когда будешь ждать нашего ребенка? – Виктор печально взглянул на жену. – Ты и тогда будешь воевать, подвергая опасности жизнь ребенка – моего… нашего ребенка?
Нахмурившись, Рейна принялась раздраженно выхаживать по комнате.
– А откуда ты знаешь, что у меня вообще будут дети? – заметив, как муж многозначительно приподнял бровь, она торопливо добавила. – А вдруг я бесплодна?