Викинги. Быт, религия, культура
Шрифт:
Первыми скандинавами, которые начали проявлять себя за пределами Скандинавии, были народы Швеции и балтийского острова Готланд, которые уже в VIII веке собирали богатства, занимаясь торговлей, импортируя европейское стекло и шерстяные ткани, возможно, в обмен на железную руду. Важное поселение того периода было найдено на острове Хельгё около озера Мелар (Швеция). Здешнее крупное фермерское хозяйство, очевидно, было центром торговли и ремесла. Среди обнаруженных предметов — великолепный аббатский посох из Ирландии, возможно, добыча от какого-то раннего набега, и небольшой Будда (рис. 4), свидетельство торговых связей Швеции с Востоком. Богатство погребального инвентаря в шведских погребениях того времени также говорит о процветающей торговле и международных связях, в то время как обнаруженные на Готланде клады серебряных вещей говорят не только о благоденствии его обитателей, но и о том, что им нередко приходилось прятать свои сокровища от потенциальных грабителей — возможно, разбойников из более бедных областей Скандинавии.
Как шведы, так и жители Готланда уже начали расселяться за пределами своей родины задолго до 700 года: они основали свои колонии по всей Балтике на территории современных Латвии, Литвы и Эстонии, а возможно, и в Финляндии. Особенно важные находки дали раскопки кладбищ в Гробине (близ Либавы в Латвии). Здесь обитала община выходцев с Готланда (очевидно, это были богатые купцы, которых сопровождали их жены), а также община шведов (только мужчины в полном вооружении). Подобная колония торговцев с Готланда существовала близ Эльбинга. Вся эта деятельность на побережье Балтики весьма напоминает то, что происходило собственно в эпоху викингов, однако было это на три-четыре поколения раньше. Более того, непрерывное, естественное развитие привело к тому, что в IX веке шведы речными путями начали проникать в Россию, в первую очередь в поисках новых торговых путей, о чем будет рассказано в главе 5.
В конце VIII века в путь двинулись норвежцы. Слух об их атаках встревожил всю Западную Европу. Первым зафиксированным нападением может быть инцидент на берегу Дорсета в царствование Беорхтрика Уэссекского (786–802), когда приплывшие на трех кораблях норвежцы убили королевского управляющего, который силой пытался привести их ко двору короля. Или, скорее, первым рейдом могла быть гораздо более знаменитая атака на Линдисфарн в 793 году, когда язычники высадились на острове, уничтожили весь скот, чтобы пополнить запасы продовольствия на своих кораблях, разграбили монастырь и убили множество монахов и монахинь (рис. 5). Ужас, в который повергло христиан это чудовищное кощунство, в следующие несколько лет только вырос. Произошли другие нападения — на Шотландию, Ирландию, Уэльс и Северную Англию, причем в ходе многих из них были разграблены монастыри и усыпальницы святых.
Современники видели в этих нападениях только бессмысленное разграбление церковного имущества. Представляется очевидным, что именно таков и был мотив действий викингов в вышеупомянутых случаях. Однако этими случаями не ограничивалась более широкая активность норвежцев, направленная в основном на острова на севере и западе Шотландии. Главным мотивом этой деятельности была неотложная необходимость в земле для поселения. К тому времени норвежцы, зажатые между горами и морем, использовали всю имевшуюся у них землю и, возможно, также страдали от быстро наступившего перенаселения. В Норвегии действительно существовала прочная традиция пиратства: прибрежные вожди нередко жили грабежом проплывавших мимо купеческих кораблей, и вполне очевидно, что, когда эти люди узнали о существовании церквей и монастырей на Западе, они без промедления воспользовались этим для получения прибыли. Тем не менее, главная история норвежской экспансии — это история колонизации.
Примерно к 800 году норвежцы утвердились на Оркнейских и Шетландских островах, и вскоре после этого ирландским отшельникам пришлось оставить Фарерские острова «из-за разбойников с севера». На Оркнейских островах, особенно на Вестрее, часто встречаются могилы викингов первой половины IX века. Дома викингов были раскопаны в Бирсее и Эйкернессе на Оркнейских островах и в Ярлсхофе на Шетландских (рис. 20); последнее поселение относят к началу IX века. Еще одна ферма была открыта в 1965 году на одном из Шетландских островов — Унсте, и она, судя по всему, относится к тому же времени. Не приходится сомневаться в том, что колонизация всех этих трех островов началась около 800 года и продолжалась с перерывами в течение следующих 100 лет. Поселенцы жили в основном сельским хозяйством, рыболовством и охотой на тюленей, хотя в то же самое время они, безусловно, пользовались своим удобным географическим положением как для торговли, так и для набегов на южные земли.
В момент прихода викингов Фарерские острова были необитаемы; там жили лишь несколько ирландских отшельников, которые бежали оттуда. Утверждают, что то же самое произошло на Оркнейских и Шетландских островах: там пикты якобы пришли в упадок и чуть ли не вымерли, поэтому расселение викингов проходило совершенно мирно. Однако свидетельства археологии и изучение названий мест все больше и больше вступают в противоречие с этой теорией. Кажется вероятным, что норвежский историк XII века был прав, когда утверждал, что викинги застали на этих островах как пиктов, так и ирландско-шотландских священников (хотя он мог и ошибаться, утверждая, что викинги их всех перерезали). Среди наиболее ранних построек в Ярлсхофе есть дом, построенный по скандинавскому плану, однако такая техника каменной кладки и обнаруженные там сланцевые таблички и каменные инструменты были характерны для прежних жителей острова — пиктов. Очевидно, что здесь норвежский поселенец обратил потерявших свое имущество
4
О кладе см. в кн.: Хендерсон И. Пикты. М.: Центрполиграф, 2004.
В начале IX века грабежи Ирландии становились все более масштабными и более частыми до тех пор, пока в 820 году, согласно «Анналам Ольстера», «океан излил на Ирландию такие потоки чужеземцев, что не существовало ни гавани, ни пристани, ни крепости, ни укрепления, где не было бы кораблей викингов и разбойников». [5] В 836 году было основано первое поселение викингов в Дублине, а в 839 году в Ирландию прибыл некий Тургейс (Торгисль), который основал свою штаб-квартиру в Арме, главной христианской святыне страны, и был признан «королем всех чужеземцев Ирландии». Его супруга поселилась в монастыре Клонмакнойс, где она в качестве языческой жрицы пророчествовала с алтаря. Богатые христианские центры были, естественно, разграблены. Неудивительно, что этот набег оставил множество следов в погребениях викингов — бронзовые накладки с окладов книг, рак святых или ларцов, оторванные и грубо приспособленные под броши (рис. 6), а иногда и целые предметы из религиозной утвари, например реликварий, видимо прихваченный «на память» при разграблении какой-то ирландской церкви (см. вклейку). Подавляющее большинство таких вещей были обнаружены в Норвегии или в погребениях норвежцев в самой Шотландии и Ирландии. Только две-три были найдены в Дании и Швеции — свидетельство того, что эти страны практически не участвовали в первом нападении на Ирландию.
5
Автор ошибается; такая запись отсутствует в «Анналах Ольстера». Подобная фраза встречается в уже упоминавшейся «Войне гойделов с чужеземцами» (гл. 13).
Неясно, делали ли викинги какие-либо серьезные попытки поселения в Ирландии вне городов. Они основали укрепленные гавани (Дублин, Уэксфорд, Уотерфорд, Корк, Лимерик), которые оказались полезными базами для плавания к западному побережью Франции и Испании. Эти гавани стали процветающими торговыми центрами. Однако на основании имеющихся на сегодняшний день археологических данных нет оснований говорить о том, что они расселялись по окрестным землям и занимались там хозяйством.
При чтении ирландских хроник перед нами предстает непростая история военных столкновений норвежцев с ирландцами, осложненная к тому же враждой между самими ирландцами и разрывом старых и заключением новых союзов. К середине IX века между уже закрепившимися в Ирландии норвежцами и новыми завоевателями — датчанами — стали происходить ожесточенные столкновения. Ирландия также служила отправной точкой для новых экспедиций, которые к концу столетия привели к колонизации острова Мэн и многих других областей юго-западной Шотландии, Камберленда, Уэстморленда, Ланкашира и Чешира.
Особенно интересен остров Мэн: его искусство ясно показывает смешение скандинавской и кельтской культуры; кроме того, в его законодательстве и административном устройстве до наших дней сохранилось много скандинавских черт. Здесь поселенцы, судя по всему, были просто зажиточными крестьянами, которых привлекала «лучшая земля на Южных островах» (то есть на Гебридах, к которым причислялся и остров Мэн). На Мэне не возникло торгового центра. Викинги, очевидно, жили мирной жизнью среди кельтского населения, с которым вскоре стали заключать браки и которое обратило их в свою веру. Эта смешанная культура породила прекрасные памятники — каменные кресты Мэна. Форма крестов (каменная плита, на которой изображен крест с колесообразной вершиной) — типично шотландская, надписи — скандинавские и вырезаны рунами; из упомянутых там имен 44 — скандинавские, 22 — ирландские и одно пиктское. Отцом этого стиля был скандинав по имени Гаут. Возможно, самая прекрасная его работа — крест из Кирк-Майкл (рис. 7). Крест был изготовлен для кельтского патрона, но Гаут работал и на скандинавов. Орнамент на крестах выполнен в виде как кельтских, так и скандинавских типов переплетающихся лент, а также фигур людей и животных. Некоторые узоры воспроизводят сцены из скандинавской мифологии и героических легенд. Обращает на себя внимание (хотя это и не особенность одного только Мэна), что на христианских памятниках появляются языческие темы. Иногда художник, судя по всему, намеренно добивается контраста: в Кирк-Андриас Один, которого влечет к погибели апокалиптический волк, уравновешен христианской фигурой, которая триумфально попирает змею — символ зла (рис. 8, 9). Подобная скульптура рождалась и в норвежских колониях Камберленда и Уэстморленда: прежде всего это Госфортский крест, где противопоставлены сцены Распятия и Гибели богов.