Викинги. Между Скандинавией и Русью
Шрифт:
Формирование раннегосударственной территории, безусловно, требовало создания опорных пунктов, содержащих воинские контингенты. В последние десятилетия X в. — первой половине XI в. домениальная территория киевских великих князей — «Русская Земля» — значительно расширяется, что можно зафиксировать и по данным археологии. По ее границам на подчиненных власти Киева землях Южной Руси распространяются дружинные памятники, расположение которых совпадает с границами, реконструированными по летописным источникам XII–XIII вв.
Некоторые из таких «пограничных форпостов» могут быть интерпретированы как «дружинные лагеря». На северо-восточной границе, в районе Среднего Подесенья (к северо-востоку от так называемой Сновской тысячи) расположены Левенка и Кветунь — памятники, связанные с продвижением руси на территорию радимичей, а затем и вятичей. На правом берегу Днепра, севернее устья Сожа, расположена целая группа памятников с дружинными погребениями, вытянутыми по западной границе расселения радимичей (Мохово, Колпень, Сенское, Заужелье, Дубовицы,
На Правобережье Днепра, на границе древлян и Руси в бассейне р. Тетерев, известны два памятника с воинскими погребениями — Коростышев и Быково, где из предметов вооружения преобладают копья типа I133. Учитывая распространенное мнение о скандинавском характере копий этого типа, можно осторожно предположить, что на границе с древлянами Киеву служили какие-то наемные скандинавские контингенты.
Крайним западным рубежом великокняжеского домена, если исходить из летописных данных XII–XIII вв., был Плеснеск (Подгорцы), где известны два богатых камерных погребения рубежа X–XI вв. Оба они парные (похоронены мужчина и женщина), включают представительный для этого этапа развития дружинных древностей набор оружия (меч, топор и кольчуга в одном погребении; меч и топор в другом) и содержат богатый погребальный инвентарь, среди которого золоченый и серебряный браслеты, золотой и серебряные перстни, серебряные височные кольца и нательные крестики134. Важное значение этого памятника определялось не только его расположением на западной границе великокняжеского домена, но и прохождением здесь одного из вариантов «баваро-хазарского» пути через водораздел Западного Буга и Припяти. Это направление в целом было одним из приоритетных в политике Киева: в период, когда в Подгорцах появляются камерные погребения (в конце X — начале XI в.), киевские князья ведут на западе борьбу за «Червенские города».
В конце X в. и на протяжении XI в. появляются «дружинные лагеря»-крепости на границах со Степью. На южной границе «Русской земли», южнее устья р. Трубеж, в конце X в. появляется укрепленное городище Леплява, в некрополе которого также присутствуют воинские погребения. Здесь значительно преобладало мужское население (женские захоронения могильника едва достигают 30 %)135. В XI в. в Поросье, на южной границе «Русской Земли», появляется достаточно крупный воинский лагерь — Яблоновка. Многие погребения могильника имеют явно кочевнические черты. По мнению авторов раскопок Яблоновки, это был дружинный лагерь, аналогичный по своему назначению более раннему Шестовицкому комплексу и возникший с началом интенсивного использования кочевых контингентов в целях обороны юга Руси136.
Также известны памятники, созданные по инициативе центральной власти для контроля волоков и второстепенных речных путей. Одним из наиболее ярких примеров таких памятников является поселение на р. Кема в районе Белого озера. Отсюда начиналась система водно-волоковых путей, открывавшая дорогу в бассейн Онежского озера и Северной Двины. Около 30–40 гг. XI в. здесь, недалеко от устья р. Ковжа, появилось поселение, в котором жило примерно 70—100 человек. Задачей этого коллектива был контроль важного узла речных коммуникаций, сходившихся на Белом озере. Материалы могильника Кеми показывают, что мужская часть населения в два раза превосходила по численности женскую (на обычных поселениях доля мужчин и женщин примерно равна)137. Этот коллектив проявлял значительную торговую активность — здесь сконцентрировано большое количество монетного серебра и привозных вещей, не имевших распространения в сельской округе региона. Во многих погребениях могильника найдено оружие, среди которого наиболее часто встречаются топоры. При этом среди погребенных с боевыми топорами мужчин нет ни одного старше 35 лет. Этот контрольный пункт на Кеме прекратил существование около 1070-х гг., когда политическая ситуация изменилась и необходимость в нем отпала138. В пунктах, подобных поселению на Кеме, функции «дружинных лагерей» были выражены наиболее полно.
Облик дружинных курганов конца X — первой половины XI в. значительно отличается от воинских погребений X в., что связано с христианизацией и общей унификацией «дружинной культуры» (см. выше). Во всех случаях — это ингумации в могильных ямах; в подавляющем большинстве эти захоронения малоинвентарны или безынвентарны; по сравнению с X в. значительно изменяется набор вооружения — теперь это в основном топоры, реже встречаются копья, практически не встречаются стрелы.
Итак, по итогам нашего обзора можно обозначить основные вехи развития дружинной государственности Древней Руси. В IX–X вв. — территория будущей империи Рюриковичей представляет собой «лоскутное одеяло» славянских вождеств, владений разных скандинавских правителей и ищущих добычи дружин. Основная активность воинских отрядов сосредотачивается вокруг торговых путей — меридиональных — Волжского и Днепровского и широтного из Хазарии и Волжской Булгарии в Германию. Род Рюриковичей,
А «Сага о йомсвикингах» дает редкую возможность увидеть процессы становления ранних государств с точки зрения участников этого процесса — дружинников, которые и не подозревали, что были «пехотой великой войны», движущей силой грандиозного исторического процесса.
САГА О ЙОМСВИКИНГАХ
В Дании правил конунг по имени Гормi, известный лишь своей бездетностью. Он был могущественным монархом, он был любим своими людьми. Когда произошла эта история, он уже долго управлял своей страной. В это же время жил в Германии ярл Арнфинн, который держал свое владение как фьеф от императора Карлаii. Арнфинн и Горм были друзьями и ходили в викингские походы вместе. У ярла была очень красивая сестра, которую он любил больше, чем ему следовало, и она родила ему ребенкаiii. Но это дело держалось в тайне, и ярл отослал младенца прочь, наказав посланным с ним людям не оставлять его до того момента, пока они не узнают, какая судьба его постигла. Они пришли в Данию, в лес, где, как они узнали, охотились конунг Горм и его дружинники. Они положили ребенка у подножия дерева и спрятались неподалеку. Когда наступил вечер, конунг вернулся домой со своей дружиной, за исключением двух братьев; одного из них звали Халльвард, а другого Хавард. Эти двое возвращались последними. Они выбрали путь по побережью и, услышав детский плач, направили свои шаги в этом направлении, чтобы узнать, в чем там дело. Они нашли мальчика у подножия дерева, на ветках которого висело большое полотнище. Ребенок был запеленут в покров из дорогой материи, а его головка была повязана шелковой лентой, на которой висело золотое кольцо. Дружинники подобрали ребенка и повезли его домой. Когда они вернулись, конунг пил, сидя за столом. Они рассказали конунгу о своей находке и показали ребенка. Король пришел в восторг от мальчика и сказал: «Это мальчик знатного рода и это хорошо, что вы его подобрали». Он крестил мальчика и назвал его Кнут в честь узла, которым было привязано золотое кольцо к ленте на его головеiv.
Конунг нашел ему приемных родителей, которые горячо полюбили приемыша. Позже, в старости, конунг Горм даровал своему приемному сыну свои владения, после чего умер. Кнут стал править этими землями и был там почитаем.
У него был сын, которого назвали Горм. Сначала его звали Гормом Глупым, но со временем — Гормом Старым или же Гормом Могущественнымv.
В Хольмстейне тогда правил ярл именем Харальд, известный как Харальд Умник, он был мудрым человеком. У него была дочь по имени Тюра, которой не было равных ни в красоте, ни в толковании снов. Он ее горячо любил и в управлении страной полностью полагался на ее советы.
Когда Горм вырос и принял правление над страной, он собрал большую армию на границе с Хольмстейном, с намерением просить руки дочери ярла Харальда. В случае отказа он собирался опустошить его землюvi. Но когда ярл Харальд и его дочь услышали о приближении конунга Горма и его намерениях, они послали людей встретить его и пригласить на пиршество. Конунг принял это приглашение. Когда Горм сделал свое предложение ярлу, тот ответил, что Тюра должна решать сама, «так как она много умнее меня». Тогда конунг обратился со своим предложением к ней. Она дала такой ответ: «Я не буду принимать решение сразу. Сначала ты должен вернуться домой с дорогими и почетными дарами. И если ты действительно хочешь на мне жениться, то, когда вернешься домой, ты должен построить дом, такой, в котором тебе подобает спать, там, где раньше не стояло никаких построек. В этом доме ты должен спать первые три ночи зимы. Если тебе что-нибудь приснится, запомни точно, что, и дай мне знать об этом. Тогда я отвечу твоим послам, приезжать ли тебе за мной как невестой, или же нет. И ты можешь не приезжать, если тебе ничего не приснится» vii.
Так конунг Горм и отправился восвояси, с великолепными подарками и стал нетерпеливо ждать подходящего момента проверить ее мудрость. Вернувшись домой, он точно выполнил все ее наставления. Он проспал в новом доме три ночи в начале зимы, приказав трем сотням своих людей быть при этом начеку на случай предательстваviii. Затем конунг послал людей к ярлу пересказать им с дочерью свои сны. Когда она услышала о его снах, то велела людям конунга передать ему, что выйдет за него замуж. Послы рассказали конунгу, как все вышло, и он был в восторге от этих новостей. Он быстро собрался выступать с большим войском, приказав своим людям готовить свадьбу. Так он прибыл в Хольмстейн. Когда ярл Харальд услышал о его прибытии, то приготовил пир горой ради этого, и свадьба была отпразднована.