Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже
Шрифт:
— Сударь, — прервал собеседника поэт, — я боюсь, что у нас не будет времени распить вино, так как я должен воспользоваться приливом, чтобы сесть на барку.
— На какую барку? — спросил Д'Артаньян.
— На барку, отправляющуюся в Бель-Иль.
«В Бель-Иль, хорошо», — подумал мушкетер.
— О, вам нечего спешить, — заметил трактирщик, раскупоривая бутылку, — барка отходит только через час.
— Кто же предупредит меня? — спросил поэт.
— Ваш сосед по комнате, — ответил хозяин гостиницы.
—
— Как только вы услышите, что он уходит, значит, и вам время ехать.
— Он тоже едет в Бель-Иль?
— Да.
— Этот господин со слугою, вероятно, какой-нибудь дворянин? — спросил Д'Артаньян.
— Право, не могу вам сказать.
— Неужели вы его не знаете?
— Знаю только, что он пьет то же вино, что и вы.
— Черт побери, вот какая честь для нас, — сказал д'Артаньян, наливая вино собеседнику, когда трактирщик ушел.
— Значит, вы никогда не видели, как печатают книги? — произнес поэт, возвращаясь к своей излюбленной теме.
— Никогда.
— Так вот: берутся буквы, составляющие слово…
И он с необыкновенной быстротой и ловкостью подобрал буквы.
— Хорошо, — кивнул д'Артаньян, — но как сделать, чтобы буквы держались вместе? — И он налил второй стакан вина своему собеседнику.
Жюпене усмехнулся с видом превосходства и вытащил из кармана металлическую линейку, на которой начал устанавливать буквы, придерживая их большим пальцем левой руки.
— А как называется эта железная штука? — спросил д'Артаньян. — Наверное, она имеет свое название?
— Она называется наборной линейкой, — сказал Жюпене, — с помощью ее составляются строки.
— Ну, вот и выходит по-моему: у вас в кармане целая печатня, — заключил д'Артаньян, смеясь таким простодушным смехом, что поэт окончательно попался на удочку.
— Нет, не совсем так, — ответил он, — но я ленюсь писать, и когда в голове у меня складывается рифмованная строчка, я сейчас же стараюсь набрать ее и отпечатать. Это избавляет меня от лишней работы.
«Черт побери! — подумал про себя д'Артаньян. — Это требует разъяснений».
Под каким-то благовидным предлогом он встал из-за стола и, сбежав с лестницы, быстро вошел в сарай, где стояла маленькая тележка Жюпене.
Острием своего кинжала он проколол материю одного из тюков и обнаружил, что он полон типографского шрифта, образцы которого поэт носил в кармане.
— Ага! — сказал д'Артаньян. — Хоть я еще не знаю, желает ли Фуке укрепить Бель-Иль материально, но духовное оружие он, во всяком случае, готовит.
И, довольный этим открытием, он снова вернулся к столу. Он узнал теперь все, что хотел, но все же просидел поэтом до тех пор, пока в соседней комнате не задвигаясь, собираясь в путь.
Поэт сейчас же поднялся. Он распорядился, чтобы запрягли его лошадь в тележку, которая ждала у дверей. Другой путешественник
Д'Артаньян проводил Жюпене до пристани. Тот погрузил на барку свою тележку с лошадью.
Второй путешественник и его слуга сделали то же со своими лошадьми.
Как ни старался д'Артаньян узнать имя неизвестного господина, это ему не удалось. Однако он постарался хорошо запомнить черты его лица.
Мушкетеру очень хотелось отправиться в Бель-Иль с обоими пассажирами, но опасение испортить дело победило любопытство и заставило его вернуться с берега в гостиницу. Вернувшись, он немедленно лег в постель, чтобы встать рано утром со свежей головой.
Глава 20
Д'АРТАНЬЯН ПРОДОЛЖАЕТ СОБИРАТЬ СВЕДЕНИЯ
На следующий день с восходом солнца д'Артаньян собственноручно оседлал Хорька, угощавшегося всю ночь остатками овса двух своих соседей.
Мушкетер расспросил, о чем только мог, хозяина гостиницы, который показался ему хитрым, подозрительным и преданным душой и телом Фуке.
Чтобы не навлечь на себя подозрений, д'Артаньян повторил свою басню о покупке солончаков.
Отправиться отсюда в Бель-Иль значило вызвать толки, которые неминуемо дошли бы до замка. К тому же, как ни странно, путешественник со слугою остался для д'Артаньяна загадкой, несмотря на все вопросы, обращенные к хозяину, по-видимому, хорошо знавшему своего постояльца.
Порасспросив о солончаках, мушкетер направился к болотистой местности, оставив берег справа и углубившись в обширную печальную равнину, представлявшую собой море грязи, на котором местами серебрились отложения соли. Хорек смело ступал своими мускулистыми ногами по узеньким тропинкам, проложенным в солончаках.
Д'Артаньян, доверившись лошади, стал рассматривать три остроконечных утеса, возвышавшиеся на горизонте, точно копья, среди голой равнины.
Местечки Пириак, Батп и Круазик, похожие друг на друга, привлекли к себе его внимание. Когда мушкетер оборачивался назад, чтобы лучше ориентироваться, он видел на горизонте тоже три колокольни: Геранда, Пулигена и Сен-Жоашена. Они походили на кегли, между которыми он со своим Хорьком изображал шар. С правой стороны от него был ближайший маленький порт Пириак.
В тот момент, когда Д'Артаньян въехал туда, пять огромных барж, груженных камнем, вышли из гавани. Д'Артаньяну показалось странным, что камень вывозят из местности, где его, по-видимому, совсем нет. Со свойственным Аньяну простодушием он попробовал узнать у местных жителей причину такой особенности.
Старый рыбак ответил Аньяну, что камень не из Пириака и, конечно, не из болот.
— Где же он добывается? — спросил мушкетер.
— Его, сударь, привозят из Нанта и из Пенбефа.