Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже
Шрифт:
— Во-первых, я возьму с него выкуп.
— Сколько?
— Да такой молодец стоит сто тысяч экю.
— О, разумеется!
— Или, что еще лучше, отдам его королю Карлу Второму. Когда королю не придется бояться ни славного генерала, ни знаменитого дипломата, он сам найдет средство вступить на престол, а потом отсчитать мне эти сто тысяч экю. Вот какая у меня идея! Что ты скажешь о ней, Планше?
— Идея бесценная, сударь! — вскричал Планше, трепеща от восторга. Но как пришла она вам в голову?
— Она
— Ах, сударь, смею уверить вас, что идея бесподобна, но…
— А, ты говоришь «но»?
— Позвольте… Ее можно сравнить со шкурой того огромного медведя, которую, помните, надо было продать, но раньше содрать с еще живого медведя. А ведь взять Монка — это не шутка.
— Разумеется, но я наберу войско.
— Да, да, понимаю, вы захватите его врасплох. О, в таком случае успех обеспечен, потому что в таких подвигах никто с вами не сравнится.
— Мне везло в них, правда, — отвечал д'Артаньян с гордой простотой. Ты понимаешь, что если бы в этом деле со мной были мой милый Атос, бесстрашный Портос и хитрый Арамис, то мы бы быстро закончили его. Но они куда-то исчезли, и никто не знает, где их найти. Поэтому я возьмусь за дело один. Скажи мне только: выгодно ли оно? Можно ли рискнуть капиталом?
— Слишком выгодно.
— Как так?
— Блестящие дела редко удаются.
— Но это удастся наверное, и вот доказательство: я за него берусь. Ты извлечешь немалую выгоду, да и я тоже. Скажут: «Вот что совершил господин д'Артаньян в старости». Обо мне будут рассказывать легенды. Я попаду в историю, Планше. Я жажду славы!
— Ах, сударь! — вскричал Планше. — Как подумаю, что здесь, среди моей патоки, чернослива и корицы обсуждается такой великий проект, лавка моя кажется мне дворцом!
— Но берегись, Планше, берегись! Если узнают хоть что-нибудь, то Бастилия ждет нас обоих. Берегись, друг мой, ведь мы составляем заговор против министров: Монк — союзник Мазарини. Берегись!
— Когда имеешь честь служить вам, так ничего не боишься; а когда имеешь удовольствие вести с вами денежные дела, так умеешь молчать.
— Хорошо. Это касается тебя больше, чем меня: я через неделю буду уже в Англии.
— Поезжайте, сударь, и чем скорее, тем лучше.
— Так деньги готовы?
— Завтра будут готовы: вы их получите из моих рук. Желаете получить золотом или серебром?
— Золотом удобнее. Но как мы оформим все это? Подумай-ка!
— Очень просто: вы дадите мне расписку, вот и все.
— Нет, нет, — живо сказал д'Артаньян. — Я во всем люблю порядок.
— И я тоже; но с вами…
— А если я там умру, если меня убьет мушкетная Пуля, если я обопьюсь пивом?
— Ах! Поверьте, в этом случае я буду так огорчен вашей смертью, что забуду о деньгах.
—
Планше принес бумагу, перо и чернила.
Д'Артаньян взял перо, обмакнул его и написал:
«Отставной лейтенант королевских мушкетеров, г-н Д'Артаньян, ныне живущий на Тиктонской улице в гостинице „Козочка“, и торговец г-н Планше, живущий на Ломбардской улице, при лавке под вывескою „Золотой пестик“, условились о нижеследующем.
Составляется компания с капиталом в сорок тысяч ливров для эксплуатации идеи г-на д'Артаньяна. Г-н Планше, познакомившись с этой идеей и вполне ее одобряя, вручает г-ну д'Артаньяну двадцать тысяч ливров. Он не должен требовать ни возвращения капитала, ни уплаты процентов до тех пор, пока г-н д'Артаньян на вернется из Англии, куда теперь едет.
Господин д'Артаньян, со своей стороны, обязуется приложить свои двадцать тысяч ливров к деньгам, полученным от г-на Планше. Г-н д'Артаньян употребит эту сумму в сорок тысяч ливров по своему благоусмотрению, обязуясь, однако, выполнить нижеизложенное условие.
Когда г-н д'Артаньян каким бы то ни было способом возвратит его величеству королю Карлу II английский трон, он должен выплатить г-ну Планше всего…»
— Всего полтораста тысяч ливров, — наивно произнес Планше, видя, что д'Артаньян остановился.
— Нет, черт возьми! — сказал д'Артаньян. — Прибыль нельзя делить пополам, это было бы несправедливо.
— Однако, сударь, мы участвуем в деле поровну, — робко заметил Планше.
— Правда, но выслушай следующий пункт, любезный Планше; если он покажется тебе не совсем справедливым, мы вычеркнем его.
И д'Артаньян написал:
«Поскольку г-н д'Артаньян жертвует компании, кроме, капитала в двадцать тысяч ливров, свое время, уменье и свою шкуру, а все эти предметы для него весьма ценны, особенно последняя, то г-н д'Артаньян из трехсот тысяч ливров оставит себе двести тысяч, то есть на его долю придется две трети всей суммы».
— Очень хорошо, — сказал Планше.
— Справедливо?
— Вполне справедливо.
— И ты удовлетворишься сотней тысяч?
— Еще бы! Помилуйте! Получить сто тысяч ливров за двадцать тысяч!
— В один месяц, понимаешь ли?
— Как! В месяц?
— Да, я прошу у тебя только месяц срока.
— Сударь, — великодушно сказал Планше, — я даю вам шесть недель.
— Благодарю, — любезно ответил мушкетер.