Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже
Шрифт:
— Не спешите с выводами, ваше величество. Этот человек был обманут, как и все остальные, поразительным сходством между принцем и вами.
— Какое сходство? Вот еще!
— Однако этот Марчиали, видимо, очень похож на ваше величество, раз все были введены в заблуждение.
— Чепуха!
— Не говорите этого, ваше величество: человек, готовый встретиться лицом к лицу с вашими министрами, с вашей матерью, с вашими офицерами и членами вашей семьи, должен быть безусловно уверен в своем
— Да, — прошептал король. — Где же он?
— В Во.
— В Во? И вы терпите, чтоб он все еще оставался в Во?
— Мне казалось, что прежде всего нужно было освободить короля. Я исполнил этот свой долг. Теперь я буду делать то, что прикажете, ваше величество. Я жду.
Людовик на мгновенье задумался.
— Приведем в готовность войска, расположенные в Париже, — сказал он.
— Приказ на этот счет уже отдан.
— Вы отдали этот приказ! — воскликнул король.
— Да, ваше величество. Через час ваше величество будете стоять во главе десяти тысяч солдат.
Вместо ответа король схватил руку Фуке с таким жаром, что сразу сделалось очевидным, какое недоверие сохранял он до этой минуты к своему министру, несмотря на оказанную им помощь.
— И с этими войсками, — продолжал король, — мы осадим в вашем доме мятежников, которые, вероятно, успели уже укрепиться и окопаться.
— Это было бы для меня неожиданностью, — ответил Фуке.
— Почему?
— Потому что глава их, душа этого предприятия, мною разоблачен, и я думаю, что весь план заговорщиков окончательно рухнул.
— Вы разоблачили самозваного принца?
— Нот, я не видел его.
— Тогда кого же?
— Глава этой затеи отнюдь не этот несчастный. Он только орудие, и его удел, как я вижу, — несчастье навеки.
— Безусловно.
— Виновник всего аббат д'Эрбле, ваннский епископ.
— Ваш друг?
— Он был моим другом, ваше величество, — с душевным благородством ответил Фуке.
— Это очень прискорбно, — сказал король тоном гораздо менее благородным.
— В такой дружбе, ваше величество, пока я не знал о его преступлении, не было ничего, позорящего меня.
— Это преступление надо было предвидеть.
— Если я виновен, я отдаю себя в ваши руки, ваше величество.
— Ах, господин Фуке, я хочу сказать вовсе не это, — продолжал король, недовольный тем, что обнаружил свои тайные мысли. — Так вот, говорю вам, что хотя этот негодяй и был в маске, у меня шевельнулось смутное подозрение, что это именно он. Но с этим главой предприятия был также помощник, грозивший мне своей геркулесовой сплои. Кто он?
— Это, должно быть, его друг, барон дю Валлон, бывший мушкетер.
— Друг д'Артаньяна! Друг графа де Ла Фер! А, — воскликнул король, произнеся последнее имя, — обратим
— Ваше величество, не заходите так далеко! Граф де Ла Фер — честнейший человек во всей Франции. Довольствуйтесь теми, кого я вам назвал.
— Теми, кого вы мне назвали? Хорошо! Но ведь вы выдаете мне всех виновных, не так ли?
— Что ваше величество понимаете под этим?
— Я понимаю под этим, — ответил король, — что, явившись во главе наших войск в Во, мы овладеем этим проклятым гнездом, и никто из него не спасется, никто.
— Ваше величество велите убить этих людей?
— До последнего.
— О, ваше величество!
— Не понимайте меня превратно, господин Фуке, — произнес высокомерно король. — Теперь уже не те времена, когда убийство было единственным, последним доводом королей. Нет, слава богу! У меня есть парламенты, которые судят от моего имени, и эшафоты, на которых исполняются мои повеления!
Фуке побледнел.
— Я возьму да себя смелость заметить, ваше величество, что всякий процесс, связанный с этим делом, есть смертельный удар для достоинства трона. Нельзя, чтобы августейшее имя Анны Австрийской произносилось в народе с усмешкой.
— Надо, сударь, чтобы правосудие покарало виновных.
— Хорошо, ваше величество. Но королевская кровь не может быть пролита на эшафоте.
— Королевская кровь! Вы верите в это? — Король с яростью топнул ногой. — Это рождение близнецов — выдумка! Именно в этом, в этой выдумке, я вижу основное преступление господина д'Эрбле. И заговорщики должны понести за него более суровое наказание, чем за насилие и оскорбление.
— Наказание смертью?
— Да, сударь, да!
— Ваше величество, — твердо произнес суперинтендант и гордо вскинул голову, которую до сих пор держал низко опущенной, — ваше величество велите, если вам будет угодно, отрубить голову французскому принцу Филиппу, своему брату. Это касается вашего величества, и вы предварительно посоветуйтесь об этом с Анной Австрийской, вашей матерью. И все, что ваше величество не прикажете, будет уместным. Я не хочу больше вмешиваться в эти дела даже ради чести вашей короны. Но я должен просить вас об одной милости, и я прошу вас о ней.
— Говорите, — сказал король, смущенный последними словами министра. Что вам нужно?
— Помилования господина д'Эрбле и господина дю Валлона.
— Моих убийц?
— Только мятежников, ваше величество.
— Я понимаю, вы просите о помиловании друзей.
— Моих друзей! — воскликнул глубоко оскорбленный Фуке.
— Да, ваших друзей; безопасность моего государства требует, однако, примерного наказания всех замешанных в этом деле.