Виконт де Бражелон или Десять лет спустя (3 тома) Ил. Ж.Боже
Шрифт:
Но в самый напряженный момент все разом стихло.
Гвардейцы, мушкетеры, офицеры, солдаты, ропот и возбуждение — все поникло, исчезло, растаяло; ни бури, ни угрозы, ни бунта. Несколько слов успокоили разгулявшиеся волны. Король велел Бриенну крикнуть в толпу:
— Тише, господа, вы мешаете королю!
Д'Артаньян вздохнул.
«Конечно, — сказал он себе. — Нынешние мушкетеры — не чета тем, что были при его величестве короле Людовике Тринадцатом. Конечно!»
— Господин Д'Артаньян, к королю! — объявил придворный
Глава 34
КОРОЛЬ ЛЮДОВИК XIV
Король сидел в кабинете спиной к входу. Прямо пред ним было зеркало, в котором, не отрываясь от просмотра бумаг, он мог видеть всех входящих к нему. Когда вошел Д'Артаньян, он ничем не показал, что заметил его, но прикрыл свои письма и карты зеленою тканью, служившей ему для ограждения его тайн от постороннего глаза.
Д'Артаньян понял, что король умышленно не замечает его, и замер у него за спиной, так что Людовику, который не слышал позади себя никакого движения и только краешком глаза видел своего капитана, пришлось в конце концов спросить:
— Здесь ли господин Д'Артаньян?
— Я здесь, — ответил, подходя к столу короля, мушкетер.
— Ну, сударь, — сказал король, устремив на него свой ясный, пристальный взгляд, — что вы можете сообщить?
— Я, ваше величество? — отвечал Д'Артаньян, наблюдавший за тем, каков будет первый выпад противника, чтобы ответить на него достойным ударом.
— Я? Мне нечего сообщить вашему величеству, положительно нечего, кроме, пожалуй, того, что я арестован и вот перед вами!
Король собирался ответить, что он не приказывал арестовать д'Артаньяна, но эта фраза показалась ему похожей на извинение, и он промолчал. Д'Артаньян также упорно хранил молчание.
— Сударь, — спросил наконец король, — с какой целью, по-вашему, посылал я вас на Бель-Иль? Говорите, прошу вас.
Произнося эти слова, король в упор смотрел на своего капитана. Д'Артаньян обрадовался: король уступал ему первую роль.
— Кажется, — ответил он, — ваше величество удостоили задать мне вопрос — с какой целью вы посылали меня на Бель-Иль?
— Да, сударь.
— Ваше величество, я ничего об этом не знаю: это следует спрашивать не у меня, а у бесконечного числа офицеров разного ранга, которым было дано бесконечное число приказов разного рода, тогда как мне, начальнику экспедиции, ничего определенного сказано не было.
Король был задет за живое и выдал себя своим ответом.
— Сударь, — сказал он, — приказы были вручены тем, кому доверяли.
— Поэтому-то я и был удивлен, ваше величество, что такой капитан, как я, равный по положению маршалам Франции, оказался под началом пяти или шести лейтенантов и майоров, неплохих, быть может, шпионов, но совершенно не способных вести за собой войска. Вот в связи с чем я и позволил себе явиться к вашему величеству за объяснениями, но мне отказали в приеме. Это было последним оскорблением, нанесенным
— Сударь, — перебил король, — вам кажется, что вы все еще живете в те времена, когда короли пребывали, как это, по вашим словам, произошло с вами, под началом ив полнейшей зависимости у своих подчиненных. Вы, по-видимому, совершенно забыли, что король отдает отчет в своих действиях одному богу.
— Я ничего не забыл, ваше величество, — проговорил мушкетер, в свою очередь задетый этим укором. — Впрочем, я не могу понять, как честный человек, спрашивая короля, в чем он дурно служил ему, оскорбляет его.
— Да, сударь, вы дурно служили мне, потому что были заодно с моими врагами и действовали вместе с ними против меня.
— Кто же ваши враги, ваше величество?
— Те, против кого я послал вас, сударь.
— Два человека! Враги вашей армии? Невероятно, ваше величество!
— Не вам судить о моих повелениях.
— Но мне судить о моей дружбе.
— Кто служит друзьям, тот не служит своему государю.
— Я это настолько хорошо понял, что почтительно попросил ваше величество об отставке.
— И я ее принял. Но прежде чем мы с вами расстанемся, я хочу представить вам доказательство, что умею держать свое слово.
— Ваше величество сдержали больше, чем слово, — произнес д'Артаньян с холодной насмешкой, — так как ваше величество распорядились арестовать меня, а этого ваше величество не обещали.
Король пропустил мимо ушей эту колкую шутку и серьезным тоном добавил:
— Видите, сударь, к чему принудило меня ваше непослушание.
— Мое непослушание? — вскричал д'Артаньян, покраснев от гнева.
— Это самое деликатное слово, которое я подыскал.
Мой план состоял в том, чтобы схватить мятежников и подвергнуть их наказанию; должен ли я был беспокоиться, друзья ли они вам или нет?
— Но это не могло не беспокоить меня, — отвечал д'Артаньян. — Посылать меня ловить моих ближайших друзей, чтобы притащить их на ваши виселицы, с вашей стороны, ваше величество, было исключительно жестоко.
— Это было, сударь, испытанием верности мнимых слуг, которые едят мой хлеб и обязаны защищать мою особу от посягательств. Испытание не удалось, господин д'Артаньян.
— На одного дурного слугу, которого теряет ваше величество, найдется десяток, которые сегодня уже прошли успешно испытание верности, — сказал с горечью д'Артаньян. — Выслушайте меня, ваше величество: я не привык к такой службе. Я строптивый воин, когда от меня требуются злые дела. Затравить насмерть двух человек, о жизни которых просил господин фуке, тот, кто спас ваше величество, на мой взгляд, — злое дело. К тому же эти два человека — мои друзья. Они не представляют собой опасности, но их беспощадно преследует слепой гнев короля. Почему бы не позволить им скрыться?