Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 3 (худ. Клименко)
Шрифт:
— И я, естественно, отправлюсь туда по дороге в Нант, — ответил Фуке. — Поэтому терпение, терпение и терпение.
— Но до Нанта пройдет еще столько времени! — промолвила г-жа Фуке.
— Да, я знаю, — ответил суперинтендант, — но тут ничего не поделаешь! Король зовет меня на открытие штатов. Мне отлично известно, что он это делает, имея в виду погубить меня; но отказаться ехать — значит выказать свое беспокойство.
— Отлично, я нашел средство все устроить! — засмеялся Пелисон. — Вы поедете
Фуке удивленно взглянул на него.
— Но с вашими друзьями, но в вашей карете до Орлеана и на вашем судне до Нанта; вы будете готовы защищать себя силой оружия, если на вас нападут, и бежать, если над вами нависнет угроза: одним словом, на всякий случай вы возьмете с собой все ваши деньги, и ваше бегство будет вместе с тем исполнением королевской воли; потом, добравшись до моря, вы переправитесь, когда захотите, к себе на Бель-Иль, а с Бель-Иля вы умчитесь, куда вам будет угодно, как орел, взмывающий в просторы бескрайнего неба, когда его вынуждают покинуть гнездо.
Общее одобрение встретило слова Пелисона.
— Да, сделайте это, — обратилась г-жа Фуке к своему мужу.
— Сделайте так, — попросила г-жа де Бельер.
— Правильно, правильно! — вскричали все остальные.
— Так и будет, — ответил Фуке.
— Сегодня же!
— Через час!
— Сию же минуту!
— С семьюстами тысячами ливров вы можете восстановить свое состояние, — сказал аббат Фуке. — Кто помешает вам вооружить на Бель-Иле корсаров?
— И если понадобится, мы поплывем открывать новые земли, — добавил Лафонтен, опьяненный энтузиазмом и фантастическими проектами.
Стук в дверь перебил это соревнование радости и надежд.
— Курьер короля! — крикнул церемониймейстер.
Воцарилось глубокое молчание, будто весть, которую привез этот курьер, была ответом на только что родившиеся проекты. Все взоры обратились на хозяина, у которого лоб покрылся испариной и который действительно был в этот момент в лихорадке.
Чтобы принять курьера его величества, Фуке прошел к себе в кабинет. В комнатах и во всех службах была такая нерушимая тишина, что явственно прозвучал голос Фуке:
— Хорошо, сударь, будет исполнено.
Через минуту Фуке вызвал к себе Гурвиля, который пересек галерею, сопровождаемый напряженными взглядами всех.
Наконец Фуке снова вышел к гостям; лицо его, до этого бледное и удрученное, неузнаваемо изменилось: из бледного оно теперь стало серым, из удрученного — искаженным. Живой призрак, он двигался с вытянутыми вперед руками, иссохшим ртом, как тень, явившаяся навестить тех, кто некогда были его друзьями. Увидев его, все вскочили, вскрикнули, подбежали к нему.
Суперинтендант, смотря в глаза Пелисону, оперся на плечо г-жи Фуке и пожал ледяную руку маркизы де Бельер.
— Что случилось,
Фуке раскрыл судорожно сжатые влажные пальцы, из них выпала бумага, которую подхватил испуганный Пелисон.
И он прочел следующие строки, написанные рукой короля:
«Дорогой и любезный г-н Фуке, выдайте в счет наших денег, находящихся в вашем распоряжении, семьсот тысяч ливров, которые нам нужны сегодня же в связи с нашим отъездом.
Зная, что ваше здоровье расстроено, мы молим бога о том, чтобы он восстановил ваши силы и имел бы о вас свое святое и бесценное попечение.
Это письмо служит распиской».
Шепот ужаса пробежал по зале.
— Ну! — не выдержал Пелисон. — Теперь это письмо у вас!
— Да, эта расписка теперь у меня.
— Что же вы будете делать?
— Ничего, раз у меня расписка.
— Но…
— Раз я принял ее, Пелисон, это значит, что я заплатил, — произнес суперинтендант с простотой, заставившей всех присутствующих ощутить, что у них сжалось сердце.
— Вы заплатили? — бросилась к нему в отчаянии г-жа Фуке. — Выходит, что вы погибли!
— Без лишних слов! — перебил Пелисон. — После денег потребуют жизнь! На коня, монсеньор, на коня!
— Оставьте нас! — разом вскричали обе женщины, не помня себя от горя.
— Спасая себя, монсеньор, вы спасете всех нас! На коня!
— Но ведь он не держится на ногах! Смотрите.
— Ну, если мы начнем размышлять… — начал бестрепетный Пелисон.
— Он прав, — прошептал Фуке.
— Монсеньор! Монсеньор! — крикнул Гурвиль, торопливо взбегая по лестнице. — Монсеньор!
— Что еще?
— Я сопровождал, как вы знаете, курьера, отвозившего королю деньги.
— Да.
— И, прибыв в Пале-Рояль, я видел…
— Подожди немного, мой бедный друг, ты задыхаешься.
— Что же вы видели? — нетерпеливо спрашивали со всех сторон.
— Я видел, как мушкетеры садились в седло, — закончил Гурвиль.
— Вот видите, видите? Можно ли терять хоть мгновение?
Госпожа Фуке кинулась наверх, требуя лошадей. Г-жа де Бельер, устремившись за ней, обняла ее и сказала:
— Ради его спасения не проявляйте, не обнаруживайте тревоги, сударыня!
Пелисон побежал распорядиться, чтоб запрягали. А в это время Гурвиль собирал в свою шляпу все то золото и серебро, которое испуганные и плачущие друзья смогли обнаружить в своих пустых карманах, последний дар, благоговейную милостыню, подаваемую бедняками несчастному.