Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Том 1
Шрифт:
Маликорн понял, во-первых, что приятелям хотелось поговорить, во-вторых, что он не должен идти рядом с ними.
Он пошел сзади.
– Но не безумие ли? – спросил де Гиш своего спутника, когда они отошли от дома Граммонов. – Вы нападаете на д’Артаньяна, и это при Рауле!
– Разве запрещено нападать на д’Артаньяна?
– Да разве вы не знаете, что д’Артаньян представляет собой четвертую часть того славного и грозного целого, которое называлось мушкетерами?
– Знаю, но не вижу, почему это может мешать
– Что же он вам сделал?
– О, мне? Ничего.
– Так за что же вы его ненавидите?
– Спросите об этом у тени моего отца.
– Право, дорогой де Вард, вы меня удивляете. Д’Артаньян не принадлежит к числу людей, которые, возбудив ненависть к себе, уклоняются от сведения счетов; ваш отец, как мне говорили, тоже не любил оставаться в долгу. А ведь не существует таких обид, которые не смывались бы кровью после честного, хорошего удара шпаги.
– Что делать, мой дорогой? Между моим отцом и д’Ар-таньяном существовала вражда. Мне, еще ребенку, отец говорил об этой ненависти и завещал ее мне вместе с остальным наследством.
– И эта ненависть относилась только к д’Артаньяну?
– О, д’Артаньян слишком был связан со своими тремя друзьями; поэтому доля ненависти, конечно, приходится и на них.
Де Гиш, не спускавший глаз с де Варда, внутренне содрогнулся, увидев улыбку молодого человека. Что-то похожее на предчувствие проникло в его сознание, и он мысленно сказал себе, что прошло время открытых поединков между дворянами, но ненависть, гнездясь в глубине души и не выливаясь наружу, тем не менее остается ненавистью; словом, после отцов, которые страстно ненавидели друг друга и сражались на шпагах, явились сыновья, тоже ненавидящие друг друга, но избравшие оружием интригу и предательство.
Не Рауля, конечно, подозревал в предательстве и интригах де Гиш: он содрогнулся от страха за Рауля. Эти тяжелые мысли омрачили лицо де Гиша, между тем как де Вард вполне овладел собой.
– Впрочем, – добавил он, – я ничего не имею лично против де Бражелона; я его совсем не знаю.
– Во всяком случае, де Вард, – заметил де Гиш довольно суровым тоном, – не забудьте одного: Рауль – мой лучший друг.
Де Вард поклонился.
Они вскоре очутились у Пале-Рояля, окруженного толпой любопытных.
Приближенные Филиппа Орлеанского дожидались его приказаний, чтобы сесть на коней и составить свиту послов, которым было поручено привезти в Париж принцессу.
Де Гиш оставил де Варда и Маликорна около большой лестницы и поднялся к принцу. Он пользовался такой же благосклонностью принца, как и шевалье де Лоррен, который терпеть не мог де Гиша, хоть и улыбался ему.
Молодой принц сидел перед зеркалом и румянил щеки. В углу кабинета на подушках разлегся шевалье де Лоррен; его длинные белокурые волосы только что завили, и теперь он играл своими локонами.
– А, это ты, Гиш, – сказал он, – пожалуйста, подойди к нам и скажи мне правду.
– Ваше высочество знает, что это мой недостаток.
– Представь себе, Гиш, противный Лоррен огорчает меня.
Де Лоррен пожал плечами.
– Чем именно? – спросил де Гиш. – Кажется, у шевалье нет такой привычки.
– Он уверяет, – продолжал принц, – что принцесса Генриетта как женщина лучше, чем я как мужчина.
– Берегитесь, ваше высочество, – сказал де Гиш, хмуря брови, – вы требовали от меня правды.
– Да, – ответил принц с дрожью в голосе.
– Итак, я вам скажу правду.
– Не торопись, Гиш, – вскрикнул принц, – успеешь! Посмотри на меня хорошенько и припомни ее; впрочем, вот ее портрет, возьми.
И он подал графу миниатюру тонкой работы.
Де Гиш взял портрет и долго смотрел на него.
– По чести, – произнес он, – очаровательное лицо!
– Да посмотри хорошенько на меня, смотри же! – воскликнул принц, стараясь привлечь к себе внимание графа, целиком поглощенного портретом.
– Изумительное, – прошептал де Гиш.
– Право, можно подумать, – продолжал принц, – что ты никогда не видел этой маленькой девочки.
– Я ее видел, ваше высочество, правда, лет пять тому назад; а между двенадцатилетним ребенком и семнадцатилетней девушкой – большая разница.
– Ну, говори же свое мнение.
– Я думаю, что портрет приукрашен, ваше высочество.
– О да, это верно, – с торжеством сказал принц. – Художник ей польстил. Но, предположив даже, что она такая, выскажи свое мнение.
– Ваше высочество очень счастливы, имея такую очаровательную невесту.
– Хорошо, это твое мнение о ней, а обо мне?
– Я считаю, ваше высочество, что для мужчины вы слишком красивы.
Шевалье де Лоррен расхохотался.
Принц понял иронию, которая заключалась в мнении де Гиша о нем, и нахмурил брови.
– Не очень-то любезные у меня друзья, – проворчал он.
Де Гиш в последний раз взглянул на портрет и неохотно вернул его принцу:
– Положительно, ваше высочество, я предпочту взглянуть десять раз на вас, чем еще раз на принцессу.
Несомненно, де Лоррен усмотрел тайный смысл в словах графа, ускользнувший от принца, и потому заметил:
– Женитесь тогда!
Герцог Орлеанский продолжал накладывать румяна на лицо; покончив с этим, он опять посмотрел на портрет, полюбовался на себя в зеркало и улыбнулся.
Без сомнения, он остался доволен сравнением.
– С твоей стороны очень мило было прийти, – кивнул он де Гишу, – я боялся, что ты уедешь, даже не простившись со мной.
– Ваше высочество слишком хорошо знает меня, чтобы считать способным на подобную неучтивость.