Виктор II. Академия
Шрифт:
— Ваша светлость, а вы ведь не всерьёз сказали о том, что выйдете за меня замуж?
— А ты не хочешь на мне жениться? — приподняла она правую бровь и недобро глянула на меня.
— Нет, что вы… Но где вы, а где я, — спокойно проговорил я, сперва указав рукой на луну, а затем себе под ноги.
— Да, — согласилась она. — Я блефовала. И ты, как человек, умный и рассудительный должен был это понять.
— Отлично, — проронил я повеселевшим голосом.
— Хм, — хмыкнула девушка и бросила на меня уязвлённый взор.
А я решил
— Ваша светлость, нам сейчас стоит быть крайне осторожными. Вдруг люди Ройтбургов следили за вашим домом? В этом случае, они знают, что вы практически в одиночестве бродите по ночному городу. И вряд ли они упустят такой шанс расправиться с вами.
— Да, ты прав, — напряглась девушка и сунула руку в тот карман, в который, как я помнил, она положила нож.
И тут где-то впереди раздался тяжёлый стук мотора. Девушка вздрогнула и лихорадочно облизала губы, словно уже видела, как из тумана вылетает машина с наёмниками Ройтбургов.
Однако я успокоил её, узнав характерный звук мотора:
— Броневик паладинов. Похоже, где-то прорыв.
— А они довезут нас до особняка твоего приёмного отца?
— Ха, и ещё пара раз ха, сударыня, — криво усмехнулся я. — Им до нас нет дела.
— Но я же маркиза, — засопела Меццо.
Я просто пожал плечами, не зная, что ответить.
И буквально через несколько секунд из тумана показался броневик паладинов. Он был похож на допотопный «Hummer» хэчбек. Рыча мотором, автомобиль быстро проехал мимо нашего дуэта. Но примостившийся на пассажирском сиденье боец всё-таки успел подозрительно глянуть на нас через лицевое стекло металлического шлема.
А я в свою очередь подметил то, что все стёкла броневика, кроме лобового, оказались закрыты бронепластинами. И это говорило о том, что паладины изловили бесноватого.
— Ты снова был прав, Виктор, — сдавленно выдала маркиза, глядя вслед машине. — Даже если бы я умудрилась их остановить, то они бы не стали мне помогать.
— Верно, сударыня, — поддакнул я, а затем свернул на очередном повороте и едва не столкнулся с оборванным лохматым человеком.
Его налитые чернотой глаза вперились в моё лицо, а рот с тонкими зубами-иголками широко раскрылся, продемонстрировав серый извивающейся язык. Смрадное дыхание ударило в мой нос, а лютый страх вонзился в самое сердце. Я ничего не успевал сделать. Бесноватый был всего в метре от меня.
Но тут в дело вступила маркиза. Она выхватила нож, подскочила к одержимому и яростно заорала:
— Получай!
Клинок вонзился во впалую грудь бесноватого, скрежетнул по рёбрами и вошёл в сердце. И меня охватил ещё больший страх, поскольку я предвосхищал то, что произойдёт дальше.
Одержимый сделал неверный шаг и завалился на хрупкую девушку. Та упала под его весом. И в следующий миг бес покинул умирающее человеческое тело и проник в приоткрытый ротик Меццо.
— Твою мать! — простонал я, превратившись от ужаса в ледяную статую.
Казалось, что
Не прошло и пары секунд, как моё сознание померкло, а затем снова вспыхнуло. Только теперь я осознал себя не на улице Велибурга, а на окружённой лесом поляне, на которой стоял домик с красной черепичной крышей.
Я судорожно сглотнул, быстро двинулся к строению и принялся тараторить под нос, черпая уверенность в собственном голосе:
— Дом — одноэтажный. Это потому что Адриана ещё очень юна. Она не успела накопить большого количества воспоминаний, фобий, тайн и прочего дерьма. А вот сложен он из крепкого кирпича, что говорил о её довольно сильном характере. Блин, что же ещё учителя пытались впихнуть в мою голову?
Из-за сотрясающего меня страха мысли путались, сталкивались друг с другом и отказывались соединяться в какой-то гениальный план. Я просто шёл вперёд и остановился лишь перед сорванной с петель входной дверью. Она лежала на крыльце, блестя крепкой сталью.
Глядя на неё, я пролепетал:
— Сталь — признак того, что человек прошёл обучение у опытного мага менталиста. У обычных людей двери деревянные. А вон ещё и рыцари…
В прихожей я увидел две закованные в латы туши. Они лежали на дощатом полу в лужах крови. А их панцири оказались вскрыты точно консервные банки. Бес разорвал их когтями, словно промокшую бумагу.
От таких пейзажей червячок страха превратился в жирного питона. Но я всё равно переборол себя, перешагнул порог и вошёл в прихожую.
Нутро дома не соответствовало тому, чего можно было ожидать, обозрев хату с полянки. В человеческом сознании не действовали привычные законы бытия. Так, снаружи дом был прямоугольным, а внутри он имел три уходящие вдаль коридора. Ну, так говорили учителя. Сам я пока не видел коридоров, поскольку они были скрыты дверьми.
Одна дверь, массивная и крепкая, красовалась в полу и вела в подвал. В нём скрывалось всё то, от чего человек желал избавиться, забыть или спрятать за семью печатями.
Ещё одна дверь вела на чердак. И на нём таились обычные воспоминания: хорошие или плохие. Но все они, так или иначе, уже были практически стёрты из памяти человека. На чердак, если так можно выразиться, уходили пылиться старые детские игрушки, первые увиденные образы, школьные учебники и прочий хлам, который уже вряд ли когда-то понадобится в жизни.
Мне же нужна была третья дверь, которая прикрывала вход на первый этаж. Я толкнул её и увидел-таки длинный извивающийся коридор с перепадами высот и множеством дверей по обеим сторонам.