Виктор Вавич
Шрифт:
Кудой!
БАШКИН снимал калоши в темной передней и громко пел на всю квартиру:
— Коля дома? Коля! — особенно кругло выводил «о». — Кооля! Колина мама ждала, пока он размотает шарф. Башкин не слушал, что она говорила, и выводил веселым голосом:
— Дома Коля?
— Пожалуйста, проходите, — тряскими губами сказала Колина мама, и в комнате, в мутном полусвете, Башкин увидал ее лицо: застывшее, лишь мелкой рябью вздрагивало
— Что? Что с вами? — и Башкин поднял брови, нагнулся к самому лицу и рассматривал, будто на лице шрам.
— Ах, не знаю! — она отвернулась, ушла в спальню, сморкалась, вернулась с платком.
— Слушайте, что же случилось?
Башкин стоял посреди комнаты, приложил к губе палец по-детски.
— Васи нет… Коля узнать пошел… не знаю. В этих заседаниях, — она переставляла на столе катушки, коробочки, отворотясь.
— Зачем же вы пускаете? Зачем? Зачем, голубушка! — стал выкрикивать Башкин. — Ой не надо, не надо! — он поднял голос выше, затоптал в маленькой комнате. — Милая, милая! — он обнял за спину чиновницу. — Не надо! — с болью вопил Башкин и тряс за плечо, заглядывал в лицо.
— Ничего, ничего не будет, — вдруг вверх, в потолок запрокинул голову Башкин.
Чиновница всхлипывала в платок все сильней и сильней.
— Не бу-детт! — как заклинание крикнул Башкин в потолок. В это время незапертая входная дверь распахнулась.
— Я-я! — крикнул Колин голос из передней. Мать дернулась, но Башкин первый вылетел в переднюю.
— Ну что? — кричал он Коле.
— Ничего… — деловито буркнул Коля. Он размашисто скидывал шинель. — Сейчас.
— Видел его? Видел? — шептала мать. Коля вошел в комнату, сел мешком на стул, глядел в пол, шевелил бровями.
— Ну? — крикнула мать.
— Мне сказал там один… выходил один… сказал, что до вечера будет у них.
— Папа там? — и чиновница топнула ногой.
— Ну да! — сердито крикнул Коля и встал. Он, топая ногами, пошел в кухню, и слышно было, как он плескал водой под краном. Чиновница вышла.
И Башкин слышал, как Коля, выкрикивая, фыркал водой:
— Не знаю!.. Там сказали.
— Я пойду! — сказал Башкин, выходя в сени.
— Стойте! И я! — крикнул Коля. Он мокрые руки совал в рукава шинели и, не застегнувшись, раньше Башкина выскочил вон. Он ждал Башкина за воротами.
— Верните его! Верните! — кричала вслед чиновница. Башкин оборачивался, снимал шапку. За воротами он мотнул головой Коле и саженными шагами пошел через улицу. Коля бежал следом. Они так прошли квартал. Башкин завернул за угол, и тут сразу пошел тихой походкой. Он улыбнулся плутовски
— Здорово? — весело подмигнул Башкин.
— Да нет! — говорил, запыхавшись, Коля. — Что я… ей-богу, скажу… да что я скажу? А она плачет. Ей-богу!
— Ничего, — сказал Башкин учительным тоном, спокойным, плавным, будто гладил Колю, — ничего, мы сейчас все обсудим и решим, что нам делать. Давай спокойно решим, что нам делать.
Коля заглядывал вверх в лицо Башкину и крепко кивал головой:
— Да! Да!
— Пойдем, где людей меньше.
— Ага, — кивнул Коля и поддал шагу. Свободной рукой он старался застегнуть распахнутое пальто.
Они шли к парку, где «правил казну» Коля. Сырая полутьма заслоняла даль улицы, и прохожие быстро семенили мимо. Становилось пустынно, слышны стали свои шаги. Один только городовой чернел на углу.
— Ну вот, — начал Башкин вполголоса, — я тебе скажу по самому страшному секрету, — Башкин обернулся всей фигурой назад. — Да, по самому ужасному секрету…
Коля задрал голову, глядел в лицо Башкину.
— …что папа твой… нет, что про твоего папу говорят, я слышал, что ему надо быть, — Башкин нагнулся к Коле, — во как!
–
Башкин погрозил в воздухе пальцем. — Прямо того…..заболеть! — в самое ухо шепнул Башкин. — Заболеть или совсем… Коля, не мигая; глядел перед собой.
— Умереть? — без звука прошептал Коля.
— Да нет! — распрямился Башкин.
В это время какой-то хлипкий человечишко перебегал улицу наперерез Башкину. Башкин повел головой.
— Он? — крикнул человечишко. — Не обознался. — Он приостановился, вытянул шею вперед. — Он и есть! — и человек бросился к Башкину. — Не признаешь? Не? — он сбил Колю вбок, схватил Башкина за лацкан пальто. — Не? Котин, Котин я, накажи меня Господь. Что?
Башкин глядел сверху, откинувшись назад.
— Ты же Башкин! Башкин, покарай мене Господь, что ж ты исделал со мной, чтоб ты пропал, — кричал Котин, как плакал. — Что ты мене, сука, наделала, чтоб ты добра не видал.
Башкин двинулся вперед, но Котин ухватился за рукав, он поворачивал на ходу Башкина, запрыгивал вперед, теребил, дергал.
— Я ж тебе кругом города шукаю, мене ж ночевать нема кудой пойтить, мене ж убьют на Слободке — йай! йай-йай! — и Котин плакал и злой рукой рвал карман Башкина. — Кудой я пойду, чтоб ты сгорел, — он остановился, расставив ноги, рванул Башкина — отлетела пуговка, а Котин держал Башкина за открытую полу. — Кудой? Кудой? — охал он со слезой на всю улицу.