Виктор! Виктор! Свободное падение
Шрифт:
Человек в одних трусах вскрикнул и запрыгал на одной ноге. Мартенс сделал шаг назад. Хватит на первый раз? Вроде да. Попрыгав немного, раненый уселся на полу посреди мокрой одежды. Он сунул руку в задний карман брюк, и Мартенс решил, что эта нюня полезла за платком.
Но ошибся. От боли Грибанов тоже озверел. Но сквозь бешенство, отчаяние, страх, что эта парочка разлучит его с Ларисой, навсегда прорывалась одна совершенно ясная мысль: ИЛИ Я ИХ, ИЛИ ОНИ МЕНЯ. Когда рука легла на рукоятку пистолета, он понял, что это единственный выход. Сначала мужика, потом бабу. Снял с предохранителя. Потом вытащил пистолет из кармана и прицелился в Мартенса. Дурашка, ласково подумал он, нажимая курок.
Клинк.
Он нажал еще раз.
Клинк.
Мортен Мартенс не шевелился. Как
Клинк.
Отсырел, подумал он. Блин! Он не заметил, как Кари Ларсен сняла с кофейника крышку. И разгадал ее намерение, только когда кипяток обжег ему лицо.
Он выронил пистолет, прижал руки к лицу и закричал так, что Мартенс очнулся. Как во сне он нагнулся, подобрал пистолет и прицелился в Грибанова. Несмотря на боль, тот приготовился к прыжку.
— Мортен, стреляй!
Мартенс послушался приказа бывшей законной жены и выстрелил. Клинк.
Грибанов вскочил на ноги. И занес руку для смертельного удара.
— Мортен, стреляй! Стреляй же!
Мартенс снова послушался, не помня себя от страха.
Когда он стрелял, пистолет плясал у него в руке. Он с удивлением увидел, что на лбу противника появилась маленькая черная дырочка — след пули, оборвавшей жизнь глупого нахала. Надо же, и нет крови, подумал Мартенс.
Мертвый в трусах лежал на спине головой к двери. Влетевший в незакрытую дверь ветер унес запах гари и растрепал темные волосы убитого. В пустой, давящей тишине, повисшей между бывшими супругами, металлический голос позвал: «Виктор! Виктор!»
Мортен Мартенс и Кари Ларсен переглянулись, не шевелясь.
Еще секунда — и они прижались бы друг к дружке и стали бы лепетать, что это был единственный правильный выход. На них напал и собирался убить разъяренный безумец. Ни он, ни она не ехали на Свартнаккен убивать.
«Виктор! Виктор!»
Она первая отреагировала на эти звуки как на недостававший поворот пьесы. Перешагнула через тело с дыркой во лбу и закрыла дверь. Он отложил в сторону пистолет и подошел к рюкзаку. Из него торчала антенна.
«Виктор! Виктор!»
Он медленно нагнулся и осторожно вытащил на свет Божий передатчик, потом боязливо, не дотрагиваясь до кнопочек, водрузил его на стол.
— Наверно, его звали Виктор, — предположила она.
Может, подумал он. Зачем, почему — его не интересовала. Потому что для Мартенса, всегда употреблявшего слова правильно, крик этот означал признание большого мира.
— Виктор, — сказал он тихо, — значит победитель.
Окончание истории
пацифиста Эспена Эвьена еще не написано, поскольку он все еще жив. Но его вмешательство в операцию «Шквальный ветер» — о которой он так никогда ничего толком и не узнал — решительно закончилось в ту февральскую субботу, которая запомнилась остальному человечеству исключительно впечатляющей победой Томаса Вассберга на дистанции 50 километров.
Когда Эвьен пришел в себя, он обнаружил, что привязан к мачте и дико замерз, несмотря на теплую одежду. Отметив, что в Советском Союзе тоже есть люди, разделяющие его опасения относительно деятельности Института энергетики на Фрейе, он самокритично признал свою профнепригодность к сыщицкой деятельности. Распухший затылок ломило от удара; пережить, что фальшивый геолог победил его, Эвьен не мог никак. О том, чтобы освободиться, не могло быть и речи, со связанными за спиной руками он был совершенно беспомощен. Но он не сомневался, что Сив найдет его, она не могла не увидеть шутливую записку на кухонном столе.
И верно. Пронервничав несколько часов, она решила отправиться на выручку агенту 008. В старенькой отцовской «шкоде» она сначала рванула к Шипхейа. На шоссе в нескольких сотнях метров от Хьервогсунда она обнаружила мопед Эвьена, а неподалеку — «хонду» с частным номером. В пять с минутами Сив Юхансен отвязала своего сердечного друга от мачты и отругала — скорее по обязанности, чем действительно по злобе. Эспен Эвьен оказался в худшем состоянии, чем признался ей,
Поиски Шредера заняли некоторое время, потому что он пошел с младшим сыном в кино и вернулся только часов в шесть.
Выслушав версию Эвьена о событиях, старший инспектор лично позвонил ленсману Рюльстаду и попросил выставить у брошенной «хонды» охрану. Если хозяин появится, немедленно арестовать. Шредер и инспектор Хатлинг выезжают на Фрейю немедленно. Шредер был абсолютно уверен, что человек с пистолетом и нападавший полторы недели назад на Колбьернсена у Нидарехаллена — одно и то же лицо. Описания совпадали. И не окажется ли он потом физиотерапевтом советской сборной Виктором Грибановым, который неожиданно так занемог, что его пришлось положить в больницу при посольстве? Уже неделю посол, помахивая своей дипломатической неприкосновенностью, не разрешает посещения, и контрразведке так и не удалось ничего добиться. Ни пока неоприходованный Ествик из Трондхейма, ни уже арестованный в Осло Вегардсон или правда ничего не знают, или не говорят. Даже таможенники аэропорта Форнебю не смогли отыскать фото Грибанова. Единственное, чем располагала контрразведка — сделанный одним журналистом групповой снимок советской сборной, но на нем Грибанов (нарочно?) едва виден за известным лыжником. Шредер осознавал, в какой помойке окажется посольство, если он арестует Грибанова так далеко от Осло, поэтому в глубине души сомневался, что Эйнар Стиген — тот самый физиотерапевт. Быстро обзвонив бюро проката машин, он выяснил, что трондхеймский АВИС пару дней назад предоставил красную «хонду» Эйнару Стигену.
Поскольку по субботам последняя ракета «Скорого рейса» уходила в 16.15, а вертолет оказался занят в вызванных штормом спасательных работах, Шредеру и Хатлингу пришлось ехать на машине. С Эвьеном и Рюльстадом они встретились ближе к полуночи, и ленсман затравленно доложил, что когда четырьмя часами ранее они прибыли на перекресток у Хьервогсюнда, где стояла красная «хонда», машины на месте не оказалось. Он немедленно выставил посты у паромных переправ на Фрее и Хитре, но до сих пор никакая красная «хонда» не сделала попыток выехать на материк. Шредер нехорошо выругался, что случалось с ним исключительно редко. Хотя объект шпионских интересов незнакомца был предельно ясен, полиции хотелось повязать и того, с кем русский, если верить Эвьену, поддерживал радиосвязь. Шредер вынужден был констатировать свое бессилие и признать, что этот хитрец второй раз ускользнул от него. В воскресенье «хонду» снова попытались искать, но машина как сквозь землю провалилась. Охота на шпиона закончилась, едва успев начаться.
Так что же произошло?
Никто, абсолютно никто не знал и не мог даже предполагать, что на самом деле действие драмы разыгрывалось в двух километрах строго севернее Титрана, на маленьком холме под названием Свартнаккен. Первый час после смерти налетчика Кари Ларсен и Мортен Мартенс просидели как громом пораженные. Через равные интервалы из передатчика на столе раздавалось гипнотическое «Виктор! Виктор!». Сначала они не прикасались к этому странному предмету; механический голос казался неотъемлемой частью случившегося, беспощадным результатом смерти, которую они посеяли и с которой теперь должны были мириться. Но постепенно они прочухались. Как по команде встали, взяли труп за руки за ноги, вынесли почти голое тело из дому и положили у стены хижины. Потом они перетрясли карманы в мокрой одежде и сложили несколько найденных вещей рядом с передатчиком и радио — бумажник с парой тысяч крон, чековая книжка, удостоверение личности на имя Арвида П. Енсена и права на имя Эйнара Стигена, оба документа с одной и той же фотографией.