Виктория для чемпиона
Шрифт:
— Ты такая властная госпожа, Лаврова, — притворно восхищенно тянет Сенсей, — любишь доминировать, да?
Фыркаю. Но он встаёт, и мы возвращаемся в домик, не забыв сорвать по пути бананы.
В хижине Сенсей достаёт из рюкзака спутниковый телефон. Он отличается от привычных моделей и выглядит, как старинные гаджеты с антенной. Но главное, чтобы он работал. Арбатов набирает секретаря и диктует с моего телефона список гостей, отдав приказ всех срочно обзвонить и опросить.
А потом приходит моя очередь использовать связь, и я набираю Гошу. Сразу пресекаю попытки расспросить меня про «отдых». Ставлю перед помощником задачи:
— Отец твой звонил.
— Что хотел? — сразу понимаю, что ничего хорошего.
— Говорит, коллекторы названивают и угрожают. Твоим страшно у себя оставаться, они хотели к тебе перебраться.
— Пусть едут к родителям мачехи в деревню, — возмущаюсь.
— Там сразу найдут, говорит. Мачеха же на их фамилии. А тебя, может, и не сразу.
Ну час от часу не легче!
— Гош, дай им денег, пусть гостиницу снимут, а я как прилечу, тебе отдам. Тут нет интернета, не могу перечислить.
— Хорошо. А ты когда прилетишь?
— Послезавтра. Спасибо. Всё, пока.
Кладу трубку, но настроение уже напрочь испорчено.
— Что-то случилось? У тебя проблемы? — интересуется Сенсей.
Конечно, он все слышал, и опираться бесполезно.
— Да, мачеха наделала долгов. Какие-то телефонные аферисты развели её на огромные деньги. Полиция бессильна. Мошенники неуловимы, да и кредиты банкам они не вернут, даже если их поймают. В общем, мачеха с отцом рискуют остаться без крыши над головой и уже сейчас пытаются переехать ко мне.
Сенсей хмурится.
— А сколько надо? Я могу тебе перевести предоплату за работу.
Это очень щедро и великодушно, но предоплата обычно уходит на организацию праздника и мне её итак придётся озвучить, когда в Москве всё посчитаю.
— Не надо, Арсений. Спасибо. Это не поможет. Я лучше потом, когда всю сумму вознаграждения получу, им денег дам. Два месяца продержимся.
Он ничего не говорит и не уговаривает меня. Пожимает плечами и идёт за ширму в погреб.
Время подходит к обеду, наверное, Сенсей за продуктами. Иду за ним. У меня же есть совесть, и я планирую помочь с готовкой.
Мы готовим уху и плов из мидий. А крабов Арбатов не нашёл.
Глава 16
Я стараюсь, чтобы тема моих финансовых проблем забылась, и болтаю без умолку. Рассказываю, как познакомилась с Гошей — он мой сосед снизу, живет с младшим братом, и я их однажды затопила. Как мы дошли до совместного дела через скандалы и угрозы друг другу судом — тоже со смехом рассказываю. А тогда нам было не до веселья.
— …В общем, от ненависти до любви один шаг, — говорю, — мы полюбили деловую хватку друг друга и поняли, что сработаемся. У нас были общие идеи и немного сбережений, мы объединились и создали «Миллион развлечений».
— И никакого романа? — удивляется Сенсей.
— Мы с Гошей думаем головами, а не другими местами, и пришли к выводу, что партнёров для встреч найти гораздо легче, чем надёжного партнёра для бизнеса. Поэтому решили не портить то, что у нас есть.
Так и было. Пожалуй, между нами могла возникнуть симпатия, но друг тогда страдал по ушедшей от него первой любви, а я вообще про отношения даже думать не
После обеда идём на озеро и болтаем, болтаем, болтаем обо всем на свете. Арбатова слишком много в моей жизни, и это не может не сказываться. Я теперь вижу его совсем другим. Не глянцевой картинкой, не самовлюбленным кобелём, а таким же, по сути, одиноким ребёнком, каким была и я. Но у меня хоть отец остался, а у Сенсея вообще никого. Я начинаю искать всем его поступкам оправдания и испытывать сострадание. А его забота и, главное, умение её проявлять — он не просто спрашивает как ты? Да он даже иногда вообще не спрашивает. Просто вовремя протягивает руку, подаёт полотенце или бутылку воды.
А особенно легко забыть обо всех его недостатках, из-за того что на острове нет других людей и Интернета. Я не могу залезть в сеть, чтобы посмотреть на его фан-клуб и поставить на место мозги. И он не отвлекаться от меня ни на кого. Это сбивает с толку и заставляет думать, что я для него особенная. Ещё и морепродукты опять на ужин, а потом мы ещё и романтические фильмы, скаченные на ноутбук, перед сном смотрим...
В общем, я с трудом удерживаюсь, чтобы не положить Сенсею на плечо голову. Хорошо, что время к полуночи и можно очень-очень сильно захотеть спать.
— Давай ложиться? Завтра встанем пораньше. У нас же последний день, да? — говорю, зевнув. — Во сколько Маурисио послезавтра прилетит?
— Рано прилетит. И ты права: завтра большой день, потому что надо обойти весь остров и составить план работ для Маурисио и местных.
Вроде бы Сенсей со мной соглашается, но смотрит при этом насмешливо. Как будто понимает, что я пытаюсь от него отдалиться и спрятаться. Но разве это реально сделать на необитаемом острове, когда лучший мужчина на земле, который ни в чем не терпит поражений, поставил своей целью тебя добиться? Конечно, нет.
Вот мои бастионы и рушатся вечером накануне отлёта домой.
А ничего не предвещало. После того, как сделали всю работу, мы просто пошли на озеро с матрасом и бесились в воде, а потом…
Потом как-то сами собой наши губы встречаются, сплетаются ноги, а руки жадно гладят всё, что под них попадается. Одежда испаряется, и нет никакого желания всё это прекращать. И рыб на матрасе нет — некому привести в чувства.
Сенсей шепчет, какая я офигенная и как давно он меня хочет. Дыхание у него тяжёлое, частое, а кончики пальцев подрагивают. Это так заводит — знать, что ты возбуждаешь до трясучки. И меня тоже пробирает дрожь. Защиты у нас с собой нет, но я уже год принимаю таблетки по показаниям. Я, которая ещё вчера носилась со всеми этими моральными принципами, сама говорю Сенсею, что предохраняюсь и тем самым даю зелёный свет.
Мы занимаемся любовью долго и с удовольствием. Арбатов и тут чемпион! И вот теперь я точно больше не девственница, а ещё понимаю, почему люди так любят заниматься сексом. Если это делать с правильным человеком, то удовольствие легко может стать наркотиком.
Потом мы лежим без сил на матрасе и смотрим в звёздное небо — на улице стемнело. Лежим, к счастью, молча. Случившееся не обсуждаем. Не уверена, что я настолько изменилась, чтобы отважиться разговаривать на эту тему или задать вопрос: и что дальше? Мне очень интересен ответ, но гораздо спокойнее неопределённость. Она хотя бы дарит надежду.