Виктория Света
Шрифт:
– Ты не понимаешь?! – удивилась Усмановна. – Он ведь скоро очухается, вон ворочаться начал. А связать я его не могу, поскольку не дотянуться. Поэтому мне только и оставалось, как прислушиваться и гадать, что раньше случится: то ли помощь поспеет, то ли он начнет в меня ножички метать, как в Яшку. А ты спрашиваешь, почему. Но дело не только в этом. Судя по экипировке, ты хорошо понимала, на что идешь, и кто тебя тут встретит. И все равно примчалась, не бросила меня. А другой на твоем месте просто бы в полицию заявил, и начхать, что там дальше с Танзилёй станется.
Вика, помолчав, сказала с раскаянием:
– Простите меня, Танзиля Усмановна.
– Да ладно, Демидова, проехали. Отработаешь у меня на плантации тройку сезонов, и будем в расчете.
Вика неуверенно хихикнула и, стараясь попасть Усмановне в тон, незатейливо пошутила:
– Зато, Танзиля Усмановна, теперь у вас дезодоранта будет, как у кота Матроскина гуталина.
И похлопала себя по бокам.
– Меня не оставляет неприятное ощущение, будто мы упустили что-то важное, – озабоченно проговорила Виктория, отправив на номер Свиридова краткое сообщение и укладывая смартфон на дощатую ступеньку рядом с собой, когда дамы сели на крылечке передохнуть.
Отдыху предшествовала череда неотложных дел. Перво-наперво они пинками загнали обалделого Бурундучину в подвал, пристегнув к водопроводной трубе его же собственными наручниками, затем эластичным бинтом стянули Танзиле травмированное плечо, убрали осколки посуды, расставили мебель, перемыли везде полы и приманили ломтиком сыра Яшку, который все это время где-то прятался, а почуяв, что все улеглось, устроил по дому скачки для снятия стресса.
Задумчиво почесав бровь, Усмановна предположила:
– Помнится, когда бандит звонил начальству, то обещался доложить об исполнении. Может, ты из-за этого беспокоишься?
– Точно! Он же просто обязан отзвониться боссу! Как бы нам его уговорить?
Танзиля, мрачно усмехнувшись, пообещала:
– Будь уверена, я уговорю. Дай только дух перевести.
Вика кивнула, соглашаясь. Хорошо, что вовремя вспомнили. Хотя тянуть с этим делом всяко не стоит, во избежание осложнений или даже непоправимых последствий. Но торопить Танзилю она не станет, пускай Усмановна передохнет.
– Тёть Тань.
– Да, Виконька.
Вика замялась.
– А почему вы меня по телефону Медведевой назвали? – неожиданно спросила она.
– Ну, как почему… Чтобы ты обиделась, зачем же еще. Очень мне не хотелось, чтобы ради меня ты пошла на убийство, вот и нахамила. Я ведь знаю, как ты относишься к приемным родителям, как ценишь фамилию, которую сейчас носишь.
– Спасибо.
– Да, не за что, в общем. Слабенькая была попытка. Ты об этом собиралась спросить?
Вика помолчала, боря стеснение, а потом бухнула:
– Теть Тань, а вот что бы вы подумали, если бы у вас, допустим, кольцо пропало, а потом бы вы его на ком-то увидели?
– Что ж тут думать, Вика? Вариантов два. Либо я забыла украшение в каком-нибудь общественном туалете, когда мыла руки, а кольцо при этом сняла, либо передо мной воровка. В любом случае нужно с ней поговорить и прояснить ситуацию.
– Да нет, вы не поняли. Не на руке увидели бы, а на цепочке. На шее, под рубашкой. Очень похожее кольцо.
– Под рубашкой? Очень похожее… – Танзиля внимательно взглянула на Викторию и, помедлив, ответила: – Я бы решила, что мне показалось. Я бы решила, что там… под рубашкой, другое кольцо. Не мое. И к моему это чужое кольцо отношения не имеет. А значит, выяснять ничего не стоит да и не следует.
Вика
– Ну, точно же! Именно так – показалось! То есть, конкретно, приглючилось!
– Я тебя расстроила?
– Танзиля Усмановна, да вы что! Вы не расстроили меня, а, напротив, вернули уверенность. И помогли лучше дипломированного психоаналитика.
– Приятно слышать, – поджала губы Усмановна, не восприняв Викиной иронии, хотя никакой иронии и не было. – Я тебя тоже хочу спросить кое о чем, Вика. Как этот тип узнал, что ты сейчас у меня обитаешь? Выследил? Или есть кто-то, кто ему помог? Я не собираюсь ничего у тебя выпытывать, и разбираться в ваших с ним высоких отношениях не буду. Но конкретно этот аспект меня тревожит. А тебя?
Испугавшись мелькнувшей догадки, Вика поспешно проговорила:
– Выследил, конечно. Без вариантов. А давайте чайку попьем, Танзиля Усмановна! А то вы без конца воду из-под крана хлещете. Чаек с сырком и вареньем – самое оно. Если, конечно, ваш крысак весь сыр не ухомячил. Вы пока с заключенным агитработу проводить будете, я свеженького заварю. Не возражаете?
Танзиля не возражала. Вику она предупредила, та ее услышала, чем еще можно помочь девочке?
Вика услышала. Ночью, лежа на диване в гостиной Танзили, свое предположение на этот счет со всех сторон разобрала. Убедилась в его абсурдности. Вернее, сумела себя убедить, после чего из перечня проблем вычеркнула и спокойно заснула. А наутро, усевшись за временно своим столом в директорской приемной, с опозданием сообразила, что про слежку надо было расспросить взятого вчера языка. Выяснить все обстоятельства из первых рук и не терзаться подозрениями. Упущение следует непременно исправить, и чем скорее, тем лучше. Конечно, исполнитель может всего и не знать, но попытаться стоит. Не забыть бы только.
Она забыла.
Раннее появление на фирме Светика Клинкиной удивления у секретарши почти не вызвало. В отличие от Вики, которая удивилась сильно.
– А Германа Алексеевича нет пока! – выкрикнула фальцетом Светке в спину Алевтина Георгиевна.
– Знаю, – недовольно буркнула та с порога директорского кабинета, – его и не будет. Убили Германа.
И захлопнула за собой дверь.
– Что?! Что такое она сказала, Вика? – растерянно заморгала ресницами Алевтина.
Вика подхватилась с места и быстрым шагом направилась следом за Клинкиной, на ходу произнеся скороговоркой:
– Сейчас все выясним, не волнуйтесь, Тина. Возможно, это такая шутка неудачная.
Только бы секретарша не поперлась за компанию.
Но что случилось со Светкой?! Она же теперь все испортит!
От Клинкиной требовалась сущая малость: позвонить утром заместителю Германа Алексеевича и сквозь рыдания поведать о трагедии. И все. Оповестила и сиди дома, не высовывайся. Потягивай «махито» из высокого стакана и смотри сериалы.
Уже сегодня на фирму могут заявиться чьи-нибудь уполномоченные представители. Какие-нибудь мутные юристы, судебные приставы или неизвестные доныне наследники с нотариусом на прицепе. Следует быть начеку, чтобы не прозевать проявления подобной активности. Если не вычислить в ближайшее время заказчика убийства и не сдать органам, все предыдущие шаги обратятся в нелепый фарс. Не устраивать же и в самом деле пышные похороны безвременно почившего промышленника, утяжелив мешками с песком закрытый полированный гроб?