Виктория
Шрифт:
У тебя есть нож. Ты не помнишь, дали его тебе или он просто появился, возник из ниоткуда, но он у тебя есть. Ты это прекрасно знаешь. Так же ты в курсе -- снова непонятным образом или способом -- что конкретно от тебя хотят. Неважно, кто и зачем -- это все равно не поддается разгадке. Сейчас важнее другое. Боже, как трудно заставить мозг работать в нужном направлении. А я-то всегда думал, что владею холодным и раосудительным -- компьютерным -- умом. Дважды два -- четыре. Пятью пять -- двадцать пять, не всегда, правда, иногда две с половиной тысячи, особенно когда крыша протекает, что именно сейчас с тобой и происходит нет надо взять свой серый шарик в руки отнять его у футболистов в тяжелых бутсах.
Значит,
Детская арифметика, два минус один -- остается один. Два не минус один -- остается два. Два трупа. Два минус один, да не тот один -- аналогично: трупы с отрезанными ногами, содранной кожей... ну и так далее, у кого как фантазия работает.
Что-то знакомое есть в этом странном взгляде, в этом движении головы, откдывающей со лба струи волос, в нервном подрагивании рук. Я даже не знаю ее имени. Надо бы спросить, конечно, неудобно сидеть и молчать, угрюмо поджав губы и уставившись куда-то в сторону. Неудобно? Ха! "Позвольте узнать, милая незнакомка, как вас зовут?" -- "Юлия." -- "Извини, Юлия, я должен тебя убить. Так получилось. Не беспокойся, я тебя не больно зарежу."
"Послушайте, может быть, мы все же познакомимся?"
Неужели я произнес это вслух? Изумленно-огорченный взгляд, полуоткрытый рот, неуверенная скользящая улыбка. "Что с тобой, Виктор? Зачем ты так?" Ага, ага, если бы это был сон, я бы просто восхитился. Совершенно незнакомая девочка знает тебя по имени и, судя по всему, намекает на какую-то связь в прошлом. Дружескую, конечно, не более того, слишком шикарное у нее тело... для меня. Снова смотрит -- пристально, открыто, грустно, со скрытой болью и вызовом. Да она знает! Как пить дать, она знает все мои мысли, знает, какая участь ожидает ее.
Что получается -- я уже решил окончательно и бесповоротно? Нет-нет, глупости, конечно! Это я к тому, что конец ее в любом случае предрешен, и он уже близко -- через полтора часа. Девушка нервничает, девушка боится, хотя изо всех своих силенок старается не подать и виду. Руки, руки выдают ее. Порывистые движения, какая-то авторучка, которую она уже полчаса вертит и так, и эдак. Длинные нежные пальцы -- кончики их подрагивают. Что я хочу этим сказать? А что я, собственно, вообще хочу сказать? "Послушай, ты, сука, заткнись и не сверли меня взглядом! Через полтора часа ты сдохнешь самым свинским образом, потому что я, Виктор-победитель, хочу жить!" Твои зеленые лучики не помогут тебе, девушка, ты в любом случае обречена, почему бы не совершить напоследок хорошее дело?
"У вас потрясающие глаза. В ниx чувствуется боль и тоска. Вы, наверное, много испытали в жизни?" "Что я тебе сделала, Виктор?" "Не называй меня Виктором, девочка. Я не Виктор, а Денис, и вообще не местный, а из дальних стран, где на небе два солнца, и лето круглый год." "Но..." "Там цветут арбузы и пальмы, а люди умеют летать, но не пользуются даром своим по глупости. Я прибыл сюда, чтобы стать пророком, но вот не повезло -- посчитали за белого брата." "Больно, Виктор!"
Включают свою логику, ублюдок. Кончат молоть чепуху, кончай гнать. Кончай растекаться мыслью по древу. Самозащита мозга -- упрямая штука, но должна же быть воля? Воля и разум. Ощути себя сверхчеловеком. И перед той, чей
Жалко девушку? Жалко, кстати, у пчелки, почему именно она? Такая беззащитная, наивная, непосредственная, такая печальная и прекрасная? Просто идеал. Почему не какой-нибудь мудила, обритый наголо, весь в наколках, каких много я встречал в жизни? Почему не один из тех, кого я ненавижу?
загвоздка в том -- кого именно. Успокойся. Проанализируй. Значит, так. Я убиваю того, кого ненавижу -- совесть по боку. Да. Это было бы даже приятно... в какой-то мере. А того, кто мне нравится, кто мне небезразличен, я убить не в состоянии. Нет, нет, нет.
И все же: огромный шаг вперед, в стан сверхчелозеков. Как просто! Дело не в самом поступке, дело в том, на кого он направлен. А ты, оказывается, абсолютно аморальная личность. В таком случае что за творчестве муки? Мopального барьера для тебя не существует, физического -- тоже. Преград нет. Наказания не последует. Желание жить -- раскаленное. Простейшая логика.
Э, опять не то!
Размышления на тему, какое право имeeт человек распоряжаться судьбой другого человека, давным-давно устарели. Никакого, конечно, -- суб специа этэрнитатис, -- с точки зрения вечности, с точки зрения идеала, практически все обстоит иначе. Убивают на войне, убивают за кусок хлеба, убивают просто так. Маньяк и ангел, негодяй и алгол -- каждый по-своему прав. Нет абсолютной истины, разве что только в вине.
Я -- не исключение, Я должен убить. И я МОГУ убить, тем более что мотив солидный, причина вполне уважительная: убить, чтобы выжить.
Итак, мы пришли все к тому же, вернулись на круги своя. Насилие дозволено, насилие осуществляется повсеместно. Но над кем-то его совершить сложнее. Почему -- совершенно ясно: многоступенчатость воли, поблажка собственному "я". Я могу уничтожить врага, и сделаю это без особых усилий. Гораздо труднее лишить жизни красивую девушку, потому что красивые девушки имеют свойство нравиться. Нравиться МНЕ. Железная логика; моральние принципы не играют здесь никакой роли, все зависит от личных пристрастий. Каждый человек -- эгоист звезды класса G, у каждого идеально солнечное "я". И это справедливо: не будет солнца -- не будет жизни.
"Виктор, я должна кое-что тебе сказать..." Очередная банальная фраза Молчи. Смысла отвечать нет. Не так. Будь честным с самим собой. Отвечать опасно. Ты ее не знаешь. Ни в коем случае нельзя сходиться с ней ближе. Знакомого человека, знакомого хотя бы чуть-чуть, труднее... труднее... труднее, в общем.
Смешно. Похоже, ты все уже обдумал. Твое подсознание решило проблему за тебя.
Но ты же не животное, над которым всецело довлеют инстинкты! Где воля, воля, воля твоя? Время тает, время чернеет, как снег под солнцем. Время становится рыхлым и превращается в воду, песочно-водяные часы по капле измеряют судьбу. Осталось сорок пять минут. Мне кажется, или лампочка тускнеет? Девушка, Юля, кажется; оставила все попытки заговорить и молча и напряженно вертит авторучку в руках. Нервы, нервы. Губы искусаны, капельки пота мерцают на висках. Самая нежная, самая восхитительная вещь на свете -- запах женского разгоряченного тела. Мятые простыни, откинутое одеяло, рассыпанное по подушкам золото. Юлия. Барабанная дробь ливня по крыше беседки и молнии в небе. Юлия. Сон длиной в жизнь, Юлия, Юлия. Всегда и везде Юлия, Юлия, Юлия. Твой утраченный идеал, идеал, растерзанный, раскатанный, разбрызганный КАМАЗом по асфальту. Бесформенные очертания на столе в морге, заколоченный черный гроб, комок сырой земли в сжатой до боли руке. Все в мире -- Юлия.