Вильгельм Завоеватель
Шрифт:
И всё же герцог внушал уважение. Ему были преданы такие люди, как Рауль де Харкорт, сумевший подружиться с Эдгаром. В порыве ностальгии по дому Эдгар как-то сказал:
— Ты думаешь, твоя преданность что-то значит для него? Я уверен, что ни дружба, ни вражда не играют для него никакой роли.
Рауль засмеялся:
— Да ты, оказывается, хорошо его узнал! Мне казалось, ты слишком горд, чтобы вообще замечать нормандцев.
— Тебе нравится подшучивать надо мной, но ты же знаешь, что это не так, —
— Конечно, я подшучиваю над тобой, если ты слишком высоко задираешь свой нос, — ответил Рауль. — Никогда не думал, что англичане бывают такими упрямыми.
Эдгар совсем залился краской.
— Если я был неучтив, то прошу меня простить.
— О саксонский варвар, теперь ты стал ещё упрямее!
Эдгар сжал кулаки.
— Ты никогда больше не назовёшь меня так... нормандский юнец.
— Но ты можешь звать меня юнцом сколько угодно.
Эдгар сел рядом со скамейкой, на которой растянулся Рауль, и горестно покачал головой.
— Ты вызываешь меня на разговор, чтобы посмеяться надо мной, — проговорил он, — или чтобы вывести меня из себя и увидеть мою варварскую суть.
— Ну что ты! Просто я поспорил с Гилбертом де Офеем, что, уезжая, ты будешь ненавидеть нормандцев, — успокоил его Рауль.
— Я не испытываю к ним ненависти, — ответил Эдгар. — Я говорил тебе, что моя мать тоже была из ваших краёв. Я не понимаю нормандцев, а быть изгнанником в чужой стране тяжело вдвойне. Но я не настолько глуп, чтобы ненавидеть человека лишь за то, что он не сакс.
— У тебя благородная душа, — нехотя похвалил Эдгара Рауль. — Скоро ты даже полюбишь нас.
На губах Эдгара заиграла еле заметная улыбка.
— Например, тебя, Гилберта и многих других. Я благодарен вам за вашу доброту.
Рауль увидел в зале Гилберта де Офея и помахал ему рукой.
— Гилберт, Эдгар благодарит нас за доброту. Сегодня он очень горд.
— Он всегда очень горд, — ответил де Офей, приближаясь к собеседникам. — Он назвал меня ленивым псом за то, что я пригласил его сегодня на соколиную охоту. В Англии не знают, что такое соколиная охота!
— Ничего подобного я не говорил! — возразил Эдгар. — Мы любим охоту и состязания так же, как и вы, а может, и больше. Просто у меня не было настроения.
Гилберт сел на скамейку.
— Что ж, скоро тебе удастся немного отдохнуть от нас. Мы уезжаем. Да, Рауль?
Рауль кивнул.
— Мы избавим тебя от своей компании. Герцог отправляется во Фландрию, и мы едем с ним.
— Очень жаль, — проговорил Эдгар. — Мне будет вас не хватать. Когда вы вернётесь?
— Кто знает? — пожал плечами Рауль.
Эдгар улыбнулся одними глазами:
— Я думаю, герцог знает. И если уж кому и знать, то только тебе.
— Ты замечаешь больше, чем может показаться, — усмехнулся Гилберт. — Конечно,
— Я действительно не знаю, — повторил Рауль. — Вы считаете, Вильгельм выдаёт свои секреты каждому встречному? — Рауль посмотрел на Эдгара: — Может быть, мы увидим Тостига, который, говорят, сейчас гостит у графа Болдуина.
Эдгар фыркнул:
— А мне какое до этого дело? Я не его подданный.
— Неужели? — брови Рауля поднялись в изумлении. — Но ты подданный Гарольда, не так ли?
— Гарольд не Тостиг, — отрезал Эдгар.
— Я уверен, что ты мечтаешь о встрече с Гарольдом, — хитро подмигнул Гилберт. — Он много значит для тебя.
Эдгар промолчал, но румянец вновь выдал его чувства.
— Каков он? — продолжал Гилберт. — Он похож на Улнофа?
— Улноф! — презрительно воскликнул Эдгар, — Гарольд ни на кого не похож. Если бы вы видели его, то поняли бы, почему его нельзя сравнивать с остальными братьями.
Вдруг Эдгар замолчал и крепко стиснул зубы, словно сожалея о вырвавшихся у него словах. На поддразнивание Гилберта он отвечал лишь свирепым взглядом из-под нахмуренных бровей. Вскоре Рауль поднялся и пошёл к лестнице, бросив через плечо:
— Идём, сакс, иначе ты вцепишься в горло бедному Гилберту.
По дороге в галерею Рауль мягко проговорил:
— Ты принимаешь наши слова чересчур серьёзно. Гилберт не хотел тебя обидеть.
— Я знаю, — Эдгар перегнулся через перила. Его голубые глаза горели. — Я легко выхожу из себя. Улноф стал одеваться, как нормандцы, он копирует ваши манеры. Это разозлило меня. Мне больно... здесь. — Эдгар показал на грудь.
— Почему? — удивился Рауль. — Он молод и, в отличие от тебя, не считает нас врагами.
Рауль слегка повернул голову и увидел, что Эдгар пристально смотрит на него.
— Ты можешь доказать, что вы не враги? — тихо спросил Эдгар.
— Хорошего же ты о нас мнения!
— Не о тебе. Мой враг — герцог, потому что я подданный Гарольда и Англии. Я знаю, почему я здесь и почему здесь Улноф и Хакон. Но вы никогда не удержите Гарольда на такой тонкой ниточке.
Рауль не ответил. Он изумлённо смотрел на Эдгара, гадая, как много тот знает. Эдгар скрестил руки на широкой груди.
— Король Эдуард может передать свой трон кому-то другому, — медленно проговорил он. — Но герцог Вильгельм получит его только после нашей смерти.
Его глубокий грубоватый голос отдавался в глубоких стенах галереи. Вдруг воцарилась тишина, и на Рауля словно снизошло озарение. Он увидел Эдгара у своих ног. Его золотые кудри были запачканы кровью, а руки безвольно раскинуты. Рауль закрыл рукой глаза, словно пытался отгородиться от ужасного видения.
— Что с тобой? — спросил Эдгар.