Вильгельм Завоеватель

Хейер Джорджетт

— Ты осудил его слишком поспешно, — возразил Эдгар. — У Фиц-Осберна благородная душа. И он мой друг.

Он заметил, что Элфрик скептически улыбается:

— Ну, тогда прошу прощения. Похоже, у тебя много друзей в Руане.

— Да, и, видимо, ни одному из них не посчастливилось понравиться тебе, — ответил Эдгар.

Элфрик пристально посмотрел на него, и от его взгляда повеяло холодом.

— Я не хотел обидеть тебя. Возможно, ты привык к этим чужим для нас людям и не замечаешь тех недостатков, которые вижу в них я.

— Мне известны их

недостатки, — ответил Эдгар. — Когда я впервые очутился здесь, то чувствовал себя так же, как и ты. Но ко мне отнеслись по-доброму, и об этом я вряд ли сумею когда-нибудь забыть. — Он взглянул на свечи. — Свечи почти догорели, видимо, уже поздно. Если мы собираемся завтра отправиться в О, то пора идти спать.

Эдгар взял со стола подсвечник и, подхватив Элфрика под руку, направился к выходу.

— Я провожу тебя, — сказал он, стараясь говорить естественно, без напряжения в голосе. — Завтра, когда мы отправимся в путь, всё будет так же, как в детстве. Помнишь, как однажды мы, взяв лук и стрелы, поехали охотиться на оленей на земле Эдрика Дигера и как нас потом за это отлупили?

— Как же об этом забудешь! — ответил Элфрик и улыбнулся, вспомнив тот случай. — Нам не повезло, что в тот день мы наткнулись на Эдрика. Сколько лет прошло с тех пор! Эдрика убили во время уэльского похода, Господь, упокой его душу. Сегодня его место занял сын брата.

Эдгар уже собирался выйти из комнаты и взялся рукой за дверной косяк, но при этих словах в изумлении повернулся и спросил:

— Как это так? Когда я покидал Марвел, у Эдрика уже был сын, и я слышал, что его жена Элгифа снова ждала ребёнка.

— У них было много детей, но все они родились прокажёнными, — ответил Элфрик. Он вышел из комнаты и ступил на первую ступеньку лестницы. — Я совсем не ориентируюсь в этом огромном дворце, — пожаловался он. — Я буду спать недалеко от тебя?

— Нет, ты будешь спать в другом помещении, — ответил Эдгар. Он держал свечу так, чтобы слабый свет освещал дорогу. — Эту башню пристроили к основному зданию недавно, всего три года назад. Мне разрешили поселиться здесь, чтобы я мог быть поближе к моему другу Раулю. Это тот человек с весёлыми глазами, которого ты видел в зале. Мы дружим с ним вот уже тринадцать лет. Он должен тебе понравиться, хотя бы ради меня.

— Надеюсь, что так и будет. Но, думаю, я не задержусь надолго в Нормандии. Вряд ли ярл захочет медлить. Никто не знает, как долго протянет король, и если Гарольда не будет на месте в тот момент, когда он умрёт, то всё может обернуться против ярла... Какая огромная и холодная эта башня! Как ты можешь комфортно чувствовать себя здесь? Она такая же большая, как дворец короля Эдуарда в Торнее, и такая же высокая, как аббатство, которое он там строит.

Эдгар вёл Элфрика вперёд по галерее, потом вверх по ступеням.

— Отец писал мне о королевском аббатстве. Его уже давно строят.

Он открыл дверь и отошёл, чтобы пропустить своего друга. Комната была освещена только одной свечой, но сонный паж тут же вскочил с соломенной подстилки и зажёг свечи на столе.

— Если

тебе что-нибудь понадобится, скажи мне, а я переведу твою просьбу пажу, — сказал Эдгар.

— Вряд ли. Единственное, что мне нужно, — это сон. — Он огляделся по сторонам. — Герцог принимает меня с большой помпезностью. Ведь эта комната годится для принца.

Эдгар слегка нахмурился:

— Ну, если я не ошибаюсь, однажды здесь ночевал принц, это был Роберт Фризский, первый сын графа Болдуина, он приезжал сюда со всеми своими придворными, чтобы присутствовать на свадьбе герцога, — Неожиданно Эдгар усмехнулся: — Скажу тебе, в то время он был буйным малым. Мне иногда кажется, что сын герцога, милорд Роберт, симпатизирует ему. Гилберту де Офею и мне пришлось потрудиться, чтобы уложить его в постель и удержать его там после одного из пиров. Он был так пьян, что его невозможно было усмирить, а он всё нарывался на драку с Мулине ла Маршем и поклялся перерезать ему глотку. Если бы он это сделал, то, пожалуй, все вздохнули бы с облегчением, ну а вот если нет... Мы с Гилбертом все пытались утихомирить его.

Эдгар заметил, что Элфрик улыбается как-то натянуто, и понял, что воспоминания о тех событиях, в которых он сам не принимал участия, вряд ли могли развеселить его. Эдгар взял свечу и сказал:

— Я оставляю тебя, думаю, ты мечтаешь об отдыхе. — Он на минуту замешкался. — Ты и представить себе не можешь, что для меня значит снова увидеть тебя после стольких лет разлуки, — смущаясь, проговорил он.

— Для меня это тоже много значит, — сразу ответил Элфрик. — Прошло так много времени, что мы встретились почти как незнакомцы! Ярл Гарольд должен убедить герцога, чтобы тебе было разрешено вернуться с нами в Англию, и мы отучим тебя от всех твоих нормандских привычек.

Чувствуя, что между ним и его другом пролегла настоящая пропасть, Элфрик попытался перекинуть через неё мост:

— Я часто по тебе скучал; ты действительно должен вернуться вместе с нами.

— Возможно, так оно и будет, — голос Эдгара звучал тоскливо. И, уже поворачиваясь к двери, с грустью добавил:— Я слишком много лет провёл в изгнании.

Он пошёл назад по галерее, поднялся по лестнице, которая вела мимо комнаты Рауля в его, находившуюся чуть выше. Около дверей Рауля он остановился и после недолгого раздумья отодвинул засов и вошёл. Эдгар поднёс свечу близко к лицу Рауля, тот проснулся, моргнул и поднялся на локте, инстинктивно шаря рукой в поисках меча.

— Ты не на поле битвы, — смеясь, сказал Эдгар. — И, к счастью для меня, твой меч в дальнем углу комнаты. Проснись, это всего лишь я, Эдгар.

Рауль протёр глаза и сел.

— О, но что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил он.

— Ничего. Я только что отвёл Элфрика в его комнату.

— О бородатый варвар, неужели ты разбудил меня только для того, чтобы сообщить мне об этом?! — с негодованием воскликнул Рауль.

Эдгар присел на край его кровати.

— Я не знаю, почему я решил зайти, — признался он. — Ты поедешь завтра с нами в О?