Вилла «Белый конь» (др. перевод)
Шрифт:
– Ну, чего тебе нужно? – грозно спросила она.
На крыльце стоял мальчик – обыкновенный мальчишка, каких много. Невзрачный, неприметный. Он громко сопел, видно, из-за насморка.
– Священник тут живет?
– Тебе нужен отец Горман?
– Меня за ним послали, – отвечал паренек.
– А кому это он понадобился и зачем?
– В доме двадцать три. На Бенталл-стрит. Там женщина помирает. Вот меня миссис Коппинз и послала. За католическим священником. Другие не годятся.
Миссис Джерати успокоила его на этот счет, велела мальчишке подождать и удалилась; через несколько минут появился высокий пожилой священник
– Я отец Горман, – сказал он. – Бенталл-стрит? Это возле сортировочной станции?
– Совсем рядом, рукой подать.
Они зашагали по улице.
– Ты говоришь, миссис Коппинз? Так ее зовут?
– Она – хозяйка дома. Комнаты сдает. А помирает жиличка. Дэвис, что ли, зовут.
– Дэвис? Что-то не припомню.
– Да она из ваших будет. Католичка то есть.
Священник кивнул. Они быстро дошли до Бенталл-стрит. Мальчик показал на унылый дом в ряду таких же высоких и унылых домов:
– Вот он.
– А ты не пойдешь со мной?
– Да я не здесь живу. Просто миссис Коппинз дала мне шиллинг, чтоб я за вами сбегал.
– Понятно. Как тебя зовут?
– Майк Поттер.
– Спасибо, Майк.
– Пожалуйста, – ответил Майк и пошел прочь от дома, насвистывая. Чья-то неминуемая смерть его не печалила.
Дверь дома номер двадцать три отворилась, и миссис Коппинз, краснолицая толстуха, пригласила священника войти.
– Милости прошу, пожалуйста, – сказала она приветливо. – Жиличка моя совсем плоха. Ее бы надо в больницу, я уж звонила, звонила, да разве они когда приедут вовремя... У моей сестры муж ногу сломал, так шесть часов ждал, пока приехали. Здравоохранение называется. Денежки берут, а когда понадобится врач, то и днем с огнем не найдешь.
Она вела священника вверх по узким ступенькам.
– Что с ней?
– Да гриппом болеет. И вроде ей уж получше было. Рано вышла. В общем, приходит она вчера вечером – краше в гроб кладут. Легла. Есть ничего не стала. Доктора, говорит, не нужно. А нынче утром гляжу – ее лихорадка бьет. На легкие перекинулось.
– Воспаление легких?
Миссис Коппинз кивнула. Она открыла дверь, пропустила отца Гормана в комнату, объявила бодрым, веселым голосом: «Вот к вам и священник пришел. Теперь все будет хорошо» – и удалилась.
Отец Горман подошел к больной. В комнате, обставленной старомодной мебелью, было чисто прибрано. Женщина в кровати возле окна с трудом повернула голову. Священник увидел с первого взгляда, что она тяжело больна.
– Вы пришли... Времени осталось мало. – Она говорила с трудом, задыхаясь. – Злодейство... Такое злодейство... Мне нужно... нужно... Я не могу так умереть... Исповедаться в моем... тяжком грехе...
Полузакрытые глаза блуждали. С губ срывались какие-то еле слышные слова.
Отец Горман подошел совсем близко. Он заговорил так, как ему приходилось говорить часто – очень часто. Слова ободрения и утешения, слова его призвания и веры. Мир и покой снизошли в комнату. Тяжкая мука исчезла из глаз умирающей, женщина продолжала:
– Положить конец... Остановить их... Обещайте...
Священник сказал успокаивающе:
– Я сделаю все, что нужно. Положитесь на меня...
Чуть позже появились одновременно доктор и карета «Скорой помощи». Миссис Коппинз встретила их с мрачным торжеством.
– Как всегда, опоздали! – возвестила она. – Она умерла.
2
Отец
– Подойдет?
Отец Горман кивнул и взял пакет. Он начал писать фамилии, главное – не забыть их. Вечно фамилии вылетают у него из памяти.
Дверь кафе отворилась, вошли трое молодых людей в эдвардианских костюмах [9] и шумно уселись за столик.
Отец Горман кончил писать, сложил бумажку и хотел уже опустить ее в карман, как вдруг вспомнил про рваную подкладку. И тогда поступил так, как ему частенько приходилось, – положил записку в ботинок.
Вошел какой-то человек и тихо сел за столик в углу. Отец Горман отпил из вежливости немного жидкого кофе, попросил счет и расплатился. Затем встал из-за стола и покинул кафе.
9
Лондонская молодежь в начале 60-х гг. (время, описываемое в романе) увлекалась модой начала XX в., названной эдвардианской по имени короля Эдуарда VII (правил в 1901 – 1910 гг.).
Посетитель, который сидел в углу, вдруг взглянул на часы, словно вспомнив, что перепутал время, поднялся и поспешно вышел.
Туман все сгущался. Отец Горман ускорил шаг. Он отлично знал свой район и пошел напрямик по узенькой улочке вдоль железнодорожных путей. Может, он и слышал позади себя чьи-то шаги, но не придал этому никакого значения. Мало ли кто идет по улице.
Его оглушил неожиданный тяжелый удар по голове. Отец Горман пошатнулся и упал лицом на тротуар.
3
Доктор Корриган, насвистывая «Отец О'Флинн» [10] , вошел в кабинет инспектора полиции Лежена и сообщил ему беззаботно:
– Я разобрался с вашим падре.
– Какие результаты?
– Медицинские термины мы прибережем для следователя. Убит ударом тяжелого предмета по голове. Погиб, вероятно, от первого же удара, но убийца добавил еще для верности. Мерзкая история.
– Да, – согласился Лежен.
Это был коренастый крепыш, темноволосый и сероглазый. На первый взгляд он казался очень сдержанным, но иногда выразительная жестикуляция выдавала его происхождение – предки Лежена были французскими гугенотами. Он сказал задумчиво:
10
«Отец О'Флинн» – ирландская народная песня.