Вилла загадок
Шрифт:
Взглянув на фото, Коста почувствовал острый прилив возбуждения.
– И что же дальше?
– Ничего – по крайней мере я так думаю. Он был... очень мил. Очень настойчив. Его английский был не слишком хорош. Мне он не понравился. Теперь, думая об этом, я просто уверена, что тогда он мне не понравился. Такой противный, нахальный молодой мерзавец, с которыми, как я считала, мы все время будем сталкиваться в Риме.
– Но ведь он мог дать Сюзи свой номер телефона?
– Я пытаюсь вспомнить...
Здесь что-то было – Коста это чувствовал.
– Боже мой! Я вспомнила. – Глаза
– Значит, он мог ей что-то передать? Например, номер телефона? И она могла его взять.
– Возможно. Я не знаю, Ник. Не знаю. С тех пор прошло уже много времени.
– И она так вам ничего и не сказала?
В ее глазах была боль.
– Увы! В таком возрасте подростки делают глупости и не желают это признавать. Я сама так себя вела. Она явно что-то скрывала. Я должна была это понять...
Ее глаза затуманились.
– Господи, какая же я была идиотка! Думала, что девочка ее возраста будет счастлива, проводя отпуск со своей матерью и ни с кем больше не встречаясь. Моя компания не так уж ей и подходит. В конце концов, большую часть времени я была от нее вдалеке. С чего бы ей особенно радоваться моему обществу? Какая самоуверенность с моей стороны!
Помню, я сказала ей, что он настоящий подонок, – спокойнее продолжала Миранда. – Именно тот тип итальянца, которого следует опасаться. А она посмотрела на меня так, будто я болтаю чепуху. Словно я слишком старая. После этого мы некоторое время не разговаривали. Ждали, пока все забудется.
Желая поскорее с этим покончить, Миранда принялась суетливо собирать фотографии.
– Это ведь не он, правда? – спросила она.
– Это может нам здорово помочь.
– Как? Вы знаете, кто он такой?
Коста колебался, сомневаясь, как далеко можно зайти. Перегнувшись через стол, он взял ее руку.
– Миранда! Мы не все можем говорить, пока идет расследование.
– К черту правила! Я ее мать. И это из-за меня она попала в такой переплет.
– Не из-за вас! – повысил голос Коста. – Сюзи шестнадцать лет. Она уже не ребенок, за которым нужно следить двадцать четыре часа в сутки.
Она покачала головой:
– Вы ее не знаете. Не знаете меня. Не стоит делать выводы.
"Это не жалость к себе, – решил он. – Скорее, ненависть".
– Я знаю достаточно. Вы поступаете так, как в подобных обстоятельствах поступил бы каждый. Не стоит винить себя, пока...
Это слово вырвалось у него нечаянно. Она пристально смотрела в пыльное окно, пытаясь удержать слезы.
– Пока – что? Пока для этого нет причины?
– Я не это имел в виду...
Миранда молчала, стараясь успокоиться.
– Кто он? – спросила она. – Вы можете хотя бы это мне сказать?
– Сын того старика. Его зовут Нери. Мики Нери.
Ник Коста встал, думая, что сделает Фальконе, когда узнает эту новость. День подходил к концу. Скоро станет совсем темно, а ночью такие операции проводить рискованно. Надо действовать. Времени осталось совсем немного.
Она подошла, с надеждой всматриваясь в его лицо:
– А что он за человек? Этот Мики?
– Лучше
Требовались только ордера, а то, что она опознала Мики по фотографии, дает Фальконе стопроцентную гарантию их получить. После этого они смогут ворваться в большой дом на виа Джулиа, забрать Мики для допроса и постепенно разодрать в клочья всю империю Нери.
Коста положил руку ей на плечо, пытаясь передать часть охватившего его радостного возбуждения.
– Мы ее найдем. Я обещаю.
Она отступила назад. В ее глазах все еще было сомнение.
– Ох уж эти обещания!
День подходил к концу. Прислонившись к перилам, Эмилио Нери стоял на террасе и смотрел на улицу, вдыхая доносившийся с Лунготевере смог. Во времена его детства Рим был почище и каким-то более цельным. За эти годы, как и во всем мире, здесь все изменилось к худшему. Когда он был молод, в такие вечера люди рука об руку прогуливались по чентро сторико [30] , наведывались в магазины или немного выпивали перед ужином. Теперь же они сновали повсюду, насколько позволяло уличное движение. Рим был еще не самым худшим местом. Когда он выезжал в Милан или Лондон, ему казалось, будто тамошние обитатели проводят всю свою жизнь, придавленные безликими бетонными глыбами. По крайней мере его родной город в самом своем сердце сохранил что-то человеческое. Нери еще был способен подниматься на Понте-Систо и испытывать прилив чувств.
30
Исторический центр (ит.).
Увы, на это у него никогда не было времени. И никогда уже не будет. Эта часть его жизни навсегда осталась в прошлом. Теперь ему следовало обезопасить свое будущее и предать забвению репутацию.
Повернувшись, он увидел поднимающегося по лестнице Мики. Мальчишка стоял возле горшков с анемичными пальмами, все еще страдавшими от холода. Он переоделся в такие же идиотские тряпки, как обычно, не подходившие ему по возрасту: джинсы раструбом и тонкий черный свитер на размер меньше нужного. Ему уже тридцать два, пора бы перестать изображать из себя подростка. К тому же он весь дрожал.
Нери жестом подозвал его к себе, и они встали рядом возле железных перил. Положив руку на плечо сына, Нери взглянул вниз.
– Ты всегда боялся высоты, Мики. Почему это?
Бросив беглый взгляд на улицу, Мики хотел отступить, но огромная рука отца его остановила.
– Не знаю.
– Ты помнишь, что случилось с женой Уоллиса? Устав от страданий – по крайней мере я так думаю, – она выбросилась с пятидесятого этажа. Сначала рыдала у окна, а уже через минуту ее по кусочкам соскребали с тротуара. Интересно, что заставило ее это сделать? Может, чувство вины? Или же просто глупость?