Вильям и волки

Барашек

неторопливо вошел в жизнь Вильяма одним тихим воскресным днем безо всякого предупреждения. Барашек, само собой, был не его, а Мэри, Вот к чему приводит неумеренное пичканье четырехлетней девчонки всякими песенками да потешками, думал Вильям. Куда только смотрела бабушка?

— У Мэри есть барашек, — декламировала между тем упомянутая бабушка. Она сидела на диване, обняв Мэри за плечи. — Ты мне не рассказывала, Мэри. У тебя что, есть барашек?

Мэри оглушительно расхохоталась. Вильям скрипнул зубами.

— Ну что ж, давай я спрошу у Вильяма. Вильям, не прячет ли твоя сестренка где-нибудь барашка?

Вильям молча перевернул страницу. Он вовсе не хотел вести себя невежливо: ведь эта дама, в конце концов, ему родная бабушка. Когда-то на этом самом диване она обнимала и его, и читала ему сказки, и кормила его мятными леденцами, пока мама не смотрит, — от них во рту поднимался настоящий ураган. Это было давным-давно, когда Вильям был маленький. До Мэри.

Вильям бесстрастно перевернул еще одну страницу.

— Ну что, лапочка, у тебя правда есть барашек?

Мэри опять расхихикалась.

— Ну и где же он? Покажи его мне! Где он живет?

Мэри примолкла. Если бы Вильям знал ее не так хорошо, то сказал бы, что она задумалась. Потом она показала на пустое место возле подлокотника.

— Там, бабушка!

— На краю дивана? Вижу, вижу.

На диване ничего не было. Вильям видел диван краем глаза, и там ничего не было, даже плюшевого мишки. Только большая голубая подушка.

— По-моему, Мэри, он спит. Ему нравится там спать?

— Он всегда там спит. — И Мэри похлопала по подушке с такой страшной силой, что любое животное испугалось бы до полусмерти. Настоящий баран укусил бы ее, подумал Вильям. Жалко, что он не настоящий.

— Настоящие бараны не спят на подушках, — сказал Вильям в пространство.

— А он и не на подушке, — сказала Мэри. — Он под.

— Это же видно, — сказала бабушка Вильяма.

— Под подушками они тоже не спят, — заметил Вильям, не поднимая головы.

— А этот спит, — сказала Мэри. — И вообще, сейчас он уже не спит. Он проснулся. — Она подняла подушку и заглянула под нее.

— А что он обычно делает, когда просыпается?

Вильям дернулся. Судя по всему, бабушка твердо настроена вести себя как последняя идиотка.

— Конечно кушает, — сказала Мэри.

— Наверное, травку, — предположила бабушка.

— Вообще-то он кушает мятные леденцы.

— Мятные леденцы? Очень кстати.

Вильям услышал щелчок — это бабушка открывала сумочку, — а потом зашуршала бумажка.

— Я сама ему дам. — Мэри помахала леденцом

над пустым местом у подлокотника, а потом сунула конфету в рот.

— Бараны не едят леденцов, — сказал Вильям.

— А мой ест. Он его уже скушал. И хочет еще.

Бабушка Вильяма снова достала кулек с леденцами. Когда Барашек скушал еще два леденца, бабушка предложила конфетку и Вильяму.

— Нет, спасибо, — холодно ответил Вильям, Он поднялся и сунул книгу под мышку. Когда он открывал дверь, Мэри объявила, что Барашек хочет поиграть в подкидного дурака.

— В подкидного дурака? — Бабушка не любила подкидного дурака больше всего на свете. — Может быть, он лучше поиграет в «Змейки и лесенки»?

Вильям остановился на пороге.

— Мой Барашек, — с нажимом сказала Мэри, — терпеть не может змеек. Они ему потом снятся. Придется нам играть в дурака.

— Ну что ж, — сказала бабушка, отважно выпрямившись. — Неси карты.

Вильям закрыл дверь со злорадным удовольствием. Бабушка наделала глупостей — пусть сама и расплачивается. Он отправился наверх и читал до самого чая.

Когда мама крикнула, что чай на столе, Вильям отложил книгу и побежал вниз. Он знал, что к чаю будут кексики, и нетрудно было сосчитать, что если за столом четыре человека, а кексиков восемь, то каждому достанется по два. А лично ему, может быть, и три, если Мэри разрешат съесть только один, а ребенку ее возраста одного вполне достаточно.

Но оказалось, что папа уже вернулся с сельскохозяйственной выставки и к тому же привез с собой дедушку. Итак, шесть человек на восемь кексиков. Надежды Вильяма рухнули. Он уныло налил себе чаю, взял кексик и направился к дивану.

— Сюда не садись, — сказала Мэри. — Это место Барашка.

Вильям пристроил тарелку на подлокотник и с размаху уселся. Пружины взвизгнули.

— Ты же сел прямо на Барашка! — завопила Мэри. — Ты его раздавишь!

— Вильям! — сказали мама, папа и бабушка в один голос. Дедушка не присоединился к хору только потому, что не знал, что происходит. И вообще брал себе второй кексик.

Вильям поднялся и пересел на пол, как можно дальше от всех. Он старался есть побыстрее. Оставался еще один кексик, и если Вильяму удастся доесть раньше папы, ему, вероятно,'разрешат его взять.

— Барашек тоже хочет кушать. — Новость была объявлена в тот момент, когда Вильям дожевывал последний кусочек. — Можно ему скушать еще кексик?

— А ты уверена, что он с ним справится? — спросила мама. — Хорошо. Покорми Барашка.

И на глазах у Вильяма Мэри помахала кексиком над голубой подушкой и слопала его без остатка. Эх, конец кексику!

Вильям проглотил свой последний кусочек. Когда вкус во рту окончательно исчез, он облизнул палец и подобрал со своей тарелки все крошки, изо всех сил стараясь не глядеть, как Мэри устраивает целый спектакль вокруг голубой подушки: берет ее на руки, гладит над ней воздух, кудахчет и воркует.