Виннету - вождь апачей
Шрифт:
— Зато я понимаю, этого достаточно. Слушайте внимательно, еще до начала пыток меня отвяжут от проклятого столба.
— Гринхорн — неисправимый оптимист. Почему это, интересно, вас отвяжут?
— Мне придется плавать.
— Плавать? — Сэм смотрел на меня, как психиатр на пациента.
— Да, именно плавать, а как, скажите на милость, плавать у столба? Придется меня развязать.
— Гром и молния! Кто вам это сказал?
— Виннету.
— И когда вы совершите свой заплыв?
— Да вот сейчас.
— Это замечательно! Раз Виннету сказал, значит, вам
— Я тоже так думаю.
— Не могут же они поступить с нами иначе, чем с вами. Может, еще не все потеряно?
— Конечно! Будем бороться и спасем наши жизни.
— Я не столь самоуверен, к тому же, в отличие от вас, мне кое-что довелось слышать об изощренных испытаниях, какие придумывают индейцы. Но мне известны случаи, когда белые добивались свободы. Вы учились плавать, сэр?
— Да.
— И научились?
— Думаю, не уступлю индейцу.
— Опять самомнение. Они плавают как рыбы.
— А я как выдра, которая охотится на рыб.
— Да уж, наш пострел везде поспел… и преуспел.
— Да нет же, просто я всегда любил плавать. А вы? Знаете ли, например, что плавают стоя?
— Да, приходилось слышать.
— А вы умеете так плавать?
— Да нет, даже и не видел.
— Возможно, увидите сегодня. Если испытание будет заключаться в плавании — я выиграю!
— Желаю удачи, сэр! Надеюсь, и нам предоставят такую возможность. Это все же значительно приятнее, чем висеть на столбе. Лучше погибнуть в бою, чем под пытками.
Никто не вмешивался в наш разговор. Виннету, не обращая внимания на нас, беседовал о чем-то с отцом и Тангуа. Стража, доставившая меня, занялась наведением порядка среди зрителей, обступивших нас полукругом.
В первом ряду усадили детей, за ними стояли девушки и женщины, среди которых я заметил Ншо-Чи. Она пристально смотрела на меня. Дальше занимали места юноши, а за ними взрослые воины. Приготовления закончились, когда Сэм произнес последние слова.
Инчу-Чуна, который до сих пор разговаривал с Виннету и Тангуа, вышел на середину и громким голосом, чтобы всем было слышно, сказал:
— Выслушайте меня, мои краснокожие братья, сестры и дети, и вы, воины кайова!
Инчу-Чуна сделал паузу, дождался полной тишины и продолжал:
— Бледнолицые — враги краснокожих мужей. Редко среди них встретишь человека, который питает к индейцам дружеские чувства. Благороднейший из таких белых прибыл к апачам и стал их другом и отцом. Мы звали его Клеки-Петра, Белый Отец. Все мои братья и сестры знали и любили его!
— Хуг! — прозвучал громоподобный клич согласия.
Вождь продолжал:
— Клеки-Петра учил нас многому, о чем мы раньше не ведали и что пригодилось нам потом. Он говорил нам о Великом Духе, который завещал людям с красной кожей и белой кожей быть братьями и жить в мире и согласии. Но разве белые исполнили его волю? Подарили нам мир? Нет. Пусть скажут мои братья и сестры!
Громким «хуг!» собравшиеся подтвердили его слова.
— Они пришли украсть нашу землю, а нас — истребить. И они делают это, потому что сильнее нас. На просторах
И снова апачи громким криком подтвердили правоту своего вождя.
— Мы принесли сюда его тело, — продолжал Инчу-Чуна, — и ждали дня мести. Этот день настал. Клеки-Петра будет сегодня похоронен, а вместе с ним и его убийца с сообщниками. Они его друзья и товарищи, они предали нас, но отрицают это. Того, что я здесь сказал, вполне достаточно, чтобы вынести смертный приговор. Однако мы, ученики мудрого Клеки-Петры, будем справедливыми судьями и выслушаем их, ибо они не признают свою вину. А потом вынесем приговор. Вы согласны со мной, люди?
— Пусть будет так! Хуг! — раздалось вокруг.
— Слышите, сэр! — окликнул меня Сэм. — Кажется, нам везет! Раз они хотят выслушать нас, значит, появляется надежда, ведь мы сможем доказать нашу невиновность. Я им сейчас все растолкую, и они обязательно отпустят нас на свободу.
— Сэм, вы ничего не сможете доказать! — ответил я.
— Нет? Почему? Разве я не умею говорить?
— Ну что вы! Говорить учили вас с детства, но уже шесть недель мы находимся здесь, и за это длительное время вам не удалось ничего растолковать.
— И вам тоже не удалось, сэр!
— Вы правы, дорогой Сэм, но вначале я не мог говорить, а когда такая возможность появилась, говорить было не с кем, потому что ни один краснокожий не навестил меня. Я не мог использовать своего шанса на защиту!
— И сейчас не сможете!
— Почему же?
— У вас ничего не получится. Вы совершенно неопытный гринхорн и вместо помощи только навредите нам. Вы очень сильны физически, но на этот раз нужна не сила. Сейчас потребуется жизненный опыт, способность убеждать, хитрость, а этого вам недостает. Не ваша вина, что от рождения вы лишены этих достоинств, поэтому уступите и поручите мне нашу защиту.
— Согласен, дорогой Сэм, и от всей души желаю удачи!
— Не сомневайтесь!
Никто не мешал нашему разговору, так как допрос еще не начался. Инчу-Чуна и Виннету разговаривали с Тангуа, посматривая в мою сторону. Значит, говорили о нас. По виду Тангуа было понятно, что он старается изо всех сил опорочить нас, наверняка врал напропалую. Спустя некоторое время все трое подошли к нам. Апачи встали справа, а Тангуа — слева от меня. На этот раз Инчу-Чуна обратился к нам, да так громко, чтобы все могли услышать: