ВИННИ-ПУХ И ЛЮБИ ДРУЗИ
Шрифт:
Подумал, что не Пух он - Лев.
Ведь всё, что Скунс от Винни ждал,
Не сделал Пух и не создал,
Поэтому хоть в словесах
Хотелось Винни на весах
Истории остаться, чтоб
Его запомнил каждый жлоб.
Когда опилки в голове,
Ум с ними точно не в родстве.
Всё это глупости. Любой,
Кто обладал бы хоть какой,
Пусть и пустою головой,
Знал то, что
Нельзя поддерживать того,
Кто жжёт оружьем своего
Соседа или земляка,
Того, чья сущность жестока.
Даже соратники-друзья
На Пуха покосились: «Гля!!!
Куда медведя понесло?» -
Они вздыхали тяжело.
А Винни рыкал аки Лев,
Попавший с полупьяну в хлев.
И требовал от всех своих,
Чтоб поддержали скопом их,
Его и кума, что в горах
Наклал (иль «наложил») в штанах.
Или «в штаны»? Не в этом суть.
Когда начальник гонит муть,
То подчиненные порой
Стараются тот геморрой
Спустить на тихих тормозах,
Ждут, чтобы сей маразм зачах.
Вот так и Пуховая рать
Пыталась мимо пропускать
Ту ахинею, что развёл
Их Винни-Лев и Пух-Орёл.
Но Пух настойчиво взывал,
Чтоб каждый рьяно поддержал
Его и кума с дальних гор.
Такой вот вдохновенный вздор.
Овца молчала. Дикий Кот
Втянул разъеденный живот,
Гриф делал вид, что не вникал
В страстей сжигающий накал.
Лось тупо дёргал головой,
Шакал не брызгался слюной.
Поразбежались звери споро
По дальним рощам и по норам.
Притихли все. Но всё ж нашлись
Такие, что легко взялись
За Винни следом наезжать
На северных и тупо гнать
На них какую-то муру,
Что даже спьяну поутру
Не зародится в голове,
Когда с умом ты есть в родстве.
Махровый националист
Шипящий Гусь и аферист
По части липовых дипломов,
Юрист из Скунсовых доткомов
И Дятел Дятлом с юных лет, -
Вот эти двое Пухов бред
Взялись поддерживать с душой.
Но это всё - само собой.
И тот и этот так глупы,
Как и бетонные столбы.
Но кроме них ввязался в бой
И Пятачок - их рулевой.
Уж он то чётко понимал,
Что Винни глупости толкал.
Не говори, что ты не дюж,
Когда хватаешься за гуж.
А Пятачок по уши влез
В сумбур, что испоганил лес,
И потому-то отступать
Уже не мог, свиная
А Винни продолжал давить
На всех своих, слюной душить.
Те ж упирались, говоря,
Что чтут его де как царя,
Но пить не будут. И кричать,
Что северный Медведь, как тать,
На горца мирного полез,
Отказывались наотрез.
Но Винни брал их на измор.
В полезном деле бы напор
Ему такой же проявлять,
Чтоб что хорошее свершать.
Овца, беря пример с Осла,
В чертополохе залегла.
Пытался так же Дикий Кот
За дубом спрятать свой живот,
Но нет ещё таких дубов,
Чтоб скрыть живот из животов.
Гриф - божий, тайный полицай,
Чтоб не светится через край,
Сильней, чем раньше, закорпел
Над массой компроматных дел,
Чтоб каждый видел ясно то,
Что Гриф, мол, занят как никто.
Лось убежал подальше, чтоб
Его рогато-умный лоб
Давленье Пуха не нашло,
Пока того с ума вело.
Известный глупостью Шакал
И тот на вид умнее стал.
Его такое реноме
Смешило, как раввин в чалме.
Шакал ведь - чтоб не измышлял,
И чтоб не делал - есть Шакал.
Но тут разумно поступил
И в дальний бор побег свершил.
Пусть, мол, страдают ерундой,
Он не при чём, само собой.
Маразм опилковый крепчал,
Но Пух того не замечал.
Ещё сильнее во сто крат
Он как известный демократ
Всхотел, чтоб каждый божий зверь
Лишь так, как Пух, хотел теперь.
Других желаний, чтоб не знал,
Пока б того не возжелал
Великий Винни - вождь зверей
И демократ планеты всей.
Ясна, понятна и проста -
Демократичная мечта.
Демократично то, что он
Считал и в чём был убеждён.
Всё остальное - чушь и бред
И пережиток давних лет.
И вот Овцу он обвинил
В предательстве их политсил.
Что ею, мол, похерен лес,
Национальный интерес.
Чушь несусветная. Любой
Малец иль самый зверь тупой
Прекрасно видел интерес,
Каков в Овце посеял бес.
Национальная беда
Овце, как с Гуся вон вода.
Ей, мягко говоря, плевать
На всю Тарам-Парама стать,
На всяких горных Медведёв,
Разнообразных кумовьёв.
Пусть всё сожжёт трагедий страсть,
Но лишь бы ей досталась власть.