Виннипегская Стена и я

Запата Мариана

— Ладно. Хорошо. Да, я до сих пор слегка зла на тебя. Из всех возможных людей ты позволил Тревору говорить обо мне за моей спиной, — я моргнула. — Тревору, — к этому моменту моя кровь не знала, приливать к лицу или от него. — Тревор за деньги продаст собственного ребенка. Может, мы и не друзья, но ты должен знать, что я забочусь о тебе намного больше, чем чертов Тревор.

Одно лишь произнесенное вслух его имя злило меня, и мне пришлось приказать себе успокоиться.

Раз, два, три, четыре, пять.

Я прикусила

щеку изнутри и моргнула.

— Ты даже ни разу не извинился. Ты понимаешь, как это грубо? Ты никогда ни за что не извиняешься, никогда. После всего, что я для тебя сделала, после всего, что я когда-либо делала ради тебя, суть в том, не просто быть твоим работником, и ты просто... Я никогда никому не позволяла говорить о тебе плохо, — произнесла я, убедившись, что его взгляд встретился с моим, когда говорила это, чтобы он понял или, по крайней мере, увидел, что я не просто веду себя как идиотка, чтобы быть идиоткой.

— И, самое главное, до того, как я ушла, ты вел себя как огромный придурок, — заверила я его, ощущая зарождающееся знакомое разочарование в груди. — Почему я должна хотеть сделать что-то для тебя? Между нами нет никакой лояльности. Мы не друзья, — я пожала плечами. — Ты можешь ничего не знать обо мне, но я знаю почти все о тебе, и сейчас это ничего не значит. Я со всем покончила. Я уважала тебя. Я восхищалась тобой, а тебе просто... было плевать. Не знаю, как ты можешь ожидать, что я забуду обо всем этом.

Честно, я удивилась, что высказала все это, и еще более была шокирована тем, что под конец рассказа о моих злоключениях я даже не задыхалась.

Вена на лбу пульсировала. Я сжала ладони в кулаки и почувствовала себя злее, чем когда-либо. Тем не менее, когда я действительно сфокусировалась на мужчине в худи, стоящем в пяти шагах от меня в коридоре моей квартиры, я не могла не остановиться.

Мышцы на его шее напряглись. Резкость его скул казалась более заметной. Но в форме его губ присутствовала эмоция, которую я не видела раньше.

— Ты права.

Я не ожидала, что он извинится. Крошечная надежда была… но…

— Что?

— Я не должен был позволять ему говорить такое.

— Да ты что.

Он проигнорировал мой комментарий.

— Я должен был лучше обращаться с тобой.

Должна ли я не согласиться?

Словно почувствовав, что его слова терпят неудачу, Эйден решительно отвел назад плечи.

— Мне жаль.

Я сжала и разжала по бокам кулаки. Я не была уверена, что сказать, даже если пыталась успокоить злое биение своего сердца.

— Ты была отличным ассистентом, — добавил Эйден.

Я до сих пор продолжала смотреть на него. Конечно, я была хороша, но также я была единственным ассистентом, что у него когда-либо был, так что...

Он сжал ладонью шею, и его адамово яблоко дернулось. Могу поклясться, эти внушительные плечи чуть наклонились вперед.

— Ты всегда была лояльна ко мне, и я не ценил этого, пока ты не ушла.

Несколько мгновений никто из нас не произносил ни слова. Может, он ждал, что я снова наброшусь на него,

или я ждала, что он снова попросит меня сделать нечто, чего я делать не хочу. Кто знает? Но времени прошло довольно много, отчего Эйден, наконец, прочистил горло.

— Ванесса, прости меня за все.

Я верю, что ему немного жаль, но большая часть моей совести полагала, что он не извинялся бы, если бы ему не нужно было что-то от меня. Я не могла не ощущать скептицизм, и, уверена, эмоции были написаны у меня на лице.

Но Эйден не был идиотом, поэтому продолжил:

— Я злился из-за другого, что не имело ничего общего с тобой. Я не пытался быть милым, это правда, но я никогда не хотел переступать черту или грубить тебе.

Я фыркнула. Сцены в тренажерном зале и на радиостанции крутились в моей голове.

Должно быть, он точно знал, о чем я думаю, потому что покачал головой, разочарованно или покорно, не знаю, и мне плевать.

— Мне жаль, что я выместил все это на тебе. Извинения ничего не изменят, но я именно это имею в виду. Мне жаль.

Хотела ли я спросить, что его разозлило? Конечно. Конечно, хотела. Но я знала, если попрошу уточнить, это покажется ему сигналом, что он на пути к вероятной победе.

А это не так.

Так что я промолчала. Существует много чего, что я могла бы простить, но чем больше я об этом думала, тем больше понимала, что он подвел меня, когда я даже не возлагала на него больших надежд. Эйден стал просто еще одним человеком, который не соответствовал моим ожиданиям. Что это такое? Плюс, стрессы, окружающие его в тот короткий период времени, из-за чего он стал мудаком, не могут объяснить остальные месяцы и годы, когда он совсем не уделял мне внимания.

Эйден наблюдал за мной глазами кофейного цвета, наблюдал, наблюдал, наблюдал.

— В последнее время у меня был стресс, — произнес он, его слова звучали как приманка.

И я это уже знала.

Он облизнул верхнюю губу и немного опустил голову, прежде чем глубоко вздохнуть.

— Могу я воспользоваться туалетом?

Я указала в сторону своей спальни и кивнула.

— Это там.

Секунду спустя он исчез за дверью между гостиной и кухней, и я воспользовалась этим моментом, чтобы сделать дрожащий вдох. В какой-то момент у меня начала болеть голова, и я знала — это результат голода и напряжения. На кухне я взяла свой теперь уже холодный сэндвич и склонилась над раковиной, делая несколько укусов жареного сыра.

Я даже не съела еще и половины, когда появился Эйден. Он прислонился к дверному проему, который вел из кухни в мою спальню, скрестив руки на груди. Если бы я не была в таком ужасном настроении, я бы оценила ширину его плеч, или как его руки находятся в идеальной пропорции с остальным его массивным размером. Мне не надо смотреть на его бедра, чтобы знать — их ширина равна стволу красного дерева.

— Я заплачу тебе, — произнес он, пока я не смотрела на него.

Я была готова снова сказать ему, что с деньгами у меня все в порядке, когда Эйден опередил меня.