Вино грез
Шрифт:
Бентли углубился в воспоминания.
— Когда я был внутри, у меня было впечатление, что он там, со мной.
— Я чувстовала то же самое, — спокойно согласилась Элеонора. — В первый раз у меня было ощущение, что в мой облегающий костюм влезла змея. Это иллюзия. Когда ты начал это чувствовать?
— Когда смотрел в зеркало.
— Никогда не надо смотреть в зеркало. Как ты думаешь, что чувствовала я? Ты, по крайней мере, мужского рода. Для меня это было жестоко. Я думаю, что Мур не должен
— Вы не используете их без предупреждения?
— У нее хорошо тренированная группа, — сказал Мур. — В последние месяцы мы испробовали десятки людей. Большинство не выдерживают. Через несколько часов они начинают переживать что — то типа клаустрофобии. Ими завладевает только одна мысль: выбраться. Словно их, как говорила Элеонора, обвило ледяное пресмыкающееся. — Он пожал плечами, — мне незнакомы эти чувства. Я нахожу их прекрасными.
— Ваша группа многочисленна? — спросил Бентли.
— Мы подобрали добрых два десятка способных к участию в эксперименте. В нее, например, входит ваш друг Девис. Его личность подходит: он невозмутим, спокоен, послушен.
Бентли напрягся.
— Этим, без сомнения, объясняется его новая классификация?
— Все участники вырастают на порядок. Разумеется, купленный на черном рынке. И вы тоже, если верить Веррику. Это не так опасно, как могло бы показаться. Если что — то не выходит, если Пеллиг начинает фальшивить, мы отстраняем того, кто находится в нем в этот момент.
— Вот так система, — пробормотал Бентли. — Они следуют один за другим.
— Пусть они попробуют доказать, что мы нарушаем правила Конвента, — радостно произнес Мур, — наше легальное ведомство изучило его подноготную. Они не смогут найти ничего, к чему можно было бы придраться. Закон требует, чтобы одновременно был только один убийца, избранный общественным Конвентом. Кейт Пеллиг избран Конвентом, и он — единственный.
— Я не вижу преимуществ этого метода.
— Вы увидите их, — сказала Элеонора. — Мур объяснит вам все подробно.
— После того, как я покушаю, — сказал Бентли.
Все трое направились в столовую. На пороге Бентли вдруг застыл. За столом рядом с Верриком сидел невозмутимый Пеллиг, поднося к бескровным губам стакан с водой. Перед ним стояла тарелка с эскалопом и картофельным пюре.
— В чем дело? — спросила Элеонора.
— Кто сейчас в нем?
— Какой — нибудь техник из лаборатории. Мы постоянно, кого — нибудь в него направляем. Это позволяет лучше узнать его и тем самым увеличивает наши шансы.
Бентли выбрал стол поближе к Пеллигу. Ему становилось плохо от восковой бледности Кейта: он наводил на мысль о насекомом, только что вылупившемся из кокона и еще не подсохшим и не огрубевшим на солнце.
Потом он вспомнил.
—
Элеонора и Мур встревожено обменялись взглядами.
— Спокойно, Бентли, — сказал ему Мур.
— Я отрывался от земли. Это было не просто ощущение бега. Я летал. — Он повысил голос. — Что — то произошло. Я был, как фантом. Я двигался все быстрее и быстрее. Потом был камин.
Он потрогал свой лоб: на нем не было ни шишки, ни шрама. Сомнений не было, это было другое тело.
— Объясните мне, — он задыхался. — Что произошло?
— Это, без сомнения, объясняется его малым весом, — ответил Мур. — Его тело более подвижно, чем обычное человеческое тело.
По — видимому, на лице Бентли отразилось недоверие, потому что Элеонора добавила:
— Пеллиг, наверное, выпил коктейль из лекарственных трав перед тем, как ты вошел в его тело. Я замечала, что многие женщины пьют его.
Их перебил грубый голос Веррика:
— Мур, вы так сильны в абстракциях, — он протянул Муру пачку листков из металлоройла. — Я изучил конфиденциальные рапорты об этом чокнутом Картрайте. Не скажу, чтобы это было так уж важно, но есть некоторые моменты, которые меня обескураживают.
— Какие? — спросил Мур.
— Прежде всего, у него есть правовая карточка. Это необычно для инка. Шансы оказаться с карточкой настолько малы, насколько незначительны…
— С точки зрения статистики, всегда существует вероятность.
Веррик пренебрежительно фыркнул.
— Такая статистика является лучшей, которую когда — либо удавалось придумать. Это проклятая лотерея, и каждый имеет свой билет. Какой смысл хранить карточку, дающую вам один шанс из шести миллионов, шанс, который никогда не придет? Инки достаточно хитры, чтобы перепродавать свои карточки, если, конечно, у них не забрали их еще в Холме. Сколько теперь стоит одна карточка?
— В пределах двух долларов. Со временем будет дороже.
— Вот видите. А Картрайт сохранил свою. И это еще не все. — Массивное лицо Веррика приняло лукавое выражение. — По данным этих рапортов, в течение прошедшего месяца Картрайт купил, а не продал, по крайней мере, полдюжины правовых карточек.
Мур подскочил.
— В самом деле?
— Быть может, — задумчиво сказала Элеонора, — он, наконец, отыскал эффективный амулет?
Веррик взревел, как бешеный бык: — Заткните ей рот! Я не хочу слышать об этих гадостных амулетах! — Он указал пальцем на обнаженную грудь молодой женщины. — Как? Вы носите глаз саламандры? Снимите это сейчас же и выбросьте!
Элеонора снисходительно улыбнулась: все давно привыкли к эксцентричности Веррика, к его отказу верить в эффективность талисманов.