Вино из тумана
Шрифт:
— А кроме семян больше нет ничего?
— Пригласительный билет на выставку цветов, — сказал Джозеф и добавил угрюмо: — Которая состоялась позавчера.
— У меня в карманах, не считая золотых монет, пусто, — сообщил король оборотней.
— Кстати, а как ты попал в лапы господина Фича, хотя я и сомневаюсь, что это его настоящее имя? — поинтересовался Эрик.
— Как все — меня заинтересовало объявление, — ответил Дирх. — Чувствую, мне скоро снова придется превращаться, так что не удивляйтесь. И вам придется отвернуться.
— Что мы, оборотней не видели? — обиделась Анита. — И оборотней, и вампиров,
— Если ни у кого больше нет ничего полезного, то будем исходить из того, что есть, — логично заключил Эрик. — Будем думать.
Он сел, для пущего удобства опершись спиной о стенку, и задумался.
Квинт благополучно разместил Гарди в комнате Эрика, наговорив ей по ходу дела всяческих небылиц. Даже если девушка ему не поверила, то высказать свои подозрения открыто она не решилась. В процессе допроса Гарди с намерением выяснить цель ее приезда работники Агентства узнали, что после счастливого примирения, случившегося совсем недавно, она вдруг поняла, что ей очень хочется снова повидать Эрика, а заодно навести справки, что нужно для того, чтобы поступить в университет на ветеринарное отделение. Гарди не оставляла надежды стать ветеринаром. Животные были ее страстью. Она мечтала видеть их всех здоровыми, сытыми и веселыми. Что самое интересное, ей было безразлично, что это будет за животное. Гарди с одинаковой любовью и трепетом относилась и к милому домашнему кролику, и к устрашающему скорпиону.
— Фокс, а где Адвентин? — спросил Квинт гнома, когда вопрос с девушкой Эрика был благополучно решен.
— Не знаю. Что я, сторож ему, что ли? После той разборки из-за продуктов я его не видел, — признался Фокс.
— Найди его как можно скорее, — попросил начальник Агентства.
После долгих поисков Адвентин был обнаружен на чердаке, играющим сам с собой в шахматы. Черные явно выигрывали.
— Адвентин! — Фокс деликатно и очень осторожно кашлянул.
Деликатно — потому что ему предстояло вывести джинна из состояния глубокой задумчивости, а осторожно — потому что лестница, на которой он стоял, была очень старой, может, даже старше самого дома, и грозила вот-вот рассыпаться под его весом.
— Я ничего не слышу, — буркнул Адвентин. — Я обижен и оскорблен в самых лучших чувствах.
— Нам нужно поговорить.
— Нет, это вам нужно поговорить, — возразил джинн. — Тебе и Квинту. Я же знаю, что за твоей спиной стоит Квинт Фолиум, этот кровопийца, на которого ты теперь работаешь. А мне это совсем не нужно.
— Нам не до шуток. Эрика похитили.
— Ну и что? — Белый слон был стремительно съеден черным ферзем.
— Как что? — возмутился Фокс, всплеснув руками.
В результате этого ступенька, на которой он стоял, проломилась, и гном с воплем полетел вниз. Адвентин, не меняя выражения лица, быстро протянул руку, а надо сказать, что руки у джиннов при желании могут растягиваться, и схватил Фокса за пояс.
— Ты мне еще тут убейся, — проворчал джинн, отставляя в сторону шахматы и усаживая гнома напротив себя. — С каких это пор гномы умеют летать?
— Ух! — Фокс испуганно перевел дух и посмотрел вниз. — Никогда не любил высоту. Видимо, не зря. И как я только
Вопрос был сугубо риторическим.
Адвентин наколдовал две чашечки крепкого турецкого кофе — одну себе, другую гному, и сделал маленький глоток.
— Из-за тебя я вынужден прервать партию, — обиженным тоном сказал он. — А ведь я еще мог ее выиграть.
— Прости, но есть вещи поважнее, чем шахматная партия, — сказал гном, осторожно пробуя напиток.
Как и ожидалось, несмотря на более чем скромные размеры чашки, в ней было не меньше четырех ложек сахара. Кофе был очень сладким.
— Эрика похитили, чтобы мы не могли дальше продолжать расследование. Это дело рук господина Фича, торговца несуществующим вином. Я расспрашивал тебя о нем и о волшебной лавке.
— Да, я помню, — лениво протянул Адвентин. — Но мой ответ был вполне определенным. Этого не может быть.
— Может, — упрямо произнес Фокс, сильно рискуя рассердить джинна, — Если владелец лавки не дух, а обычный человек. Ну или какое-нибудь другое существо, но обязательно из плоти и крови, подчинившее себе необыкновенные способности лавки.
— Ты и все остальные не понимаете, о чем говорите! — Адвентин действительно начал сердиться. — Зачем я вообще трачу на это свое драгоценное время? По-вашему, дух лавки и сама лавка — это два разных, не связанных между собой компонента? Какая ерунда!
Адвентин небрежно хлопнул в ладоши, Фокс и глазом моргнуть не успел, как они оказались на кухне. Причем гном очутился на кухонной плите — благо она оказалась погашенной.
— О, немного не рассчитал, — проворчал джинн. — Но сесть в кресло, я думаю, ты сумеешь и без моей помощи.
— Кстати, у нас некоторое время поживет Гарди, девушка Эрика. Она ничего не знает, так что держи язык за зубами, — сказал Фокс, не слишком грациозно спрыгивая на пол.
— Ай-ай-ай! Нехорошо обманывать бедную девушку... — осуждающе покачал головой Адвентин.
— Мы не хотим ее расстраивать, — сказал Фокс. — Так что ты там говорил про ерунду? И почему, — он обвел рукой вокруг себя, — ты поменял обстановку?
— Желаешь вернуться обратно на пыльный, грязный чердак? Который не убирали со времен Адама и Евы? Ну-ну... Нет проблем, — пожал плечами джинн. — Но учти, что слезать с него тебе придется самостоятельно.
— Я просто так спросил, — торопливо проговорил Фокс, которому совсем не хотелось снова лезть на чердак, потому что там жили летучие мыши и пауки. — Ты чего-то очень нервный стал в последнее время.
— Меня окружают одни бездарности, — мрачно сообщил Адвентин. — Которые только и умеют, что обыгрывать в карты бесхитростных джиннов, вымогать у них деньги, власть над миром, дворец из золота и рубинов и гарем с тремя тысячами наложниц.
— Не было такого! — возмутился Фокс, но, подумав про гарем, покраснел и замолчал. — А что? — произнес он после паузы. — Не такая уж плохая идея...
— Ну что я говорил... — Джинн покачал головой. — Никакой ответственности. У него похитили друга, а он о чем думает?
— Мне уже стыдно. — Фокс решил во всем соглашаться с джинном, иначе их препирательства могли затянуться до поздней ночи, а времени на это не было.
— Раз так, то ты можешь погреться в лучах моей необъятной мудрости, — высокопарным тоном сказал Адвентин, поправляя тюрбан.